Дневник жизни

0
676

Предисловие

Что есть жизнь для нас? Для кого-то это слабый свет, бесконечно ищущий путь выхода из тёмного туннеля.

Для кого-то это пламенный безудержный огонь, пылающий настолько ярко, что мы слышим его стремительный зов и летим к нему, сгорая на ветру.

Для кого-то это история мудрости, прожив ее, человек ощущает, что это и есть источник вдохновения и познания всего, что окружает нас…

Глава 1

Наступила зима. Холод оцепил, сковал всю землю, покрыв её тяжёлым белым покрывалом снежной лавины.

По ночам надломленным скрежещущим голосом завывала вьюга. Казалось, природа неистово стенала в ветках деревьев с жаждой вырваться на свободу и разогнаться в полях, чтобы, наконец, окончательно утвердиться в своей власти над порабощённой землёй.

В маленьком домике, который снаружи завалило снегом до самых окон и в котором я проживала всё это время, была одна небольшая комната. Бледно-зелёные выцветшие обои придавали ей особую ветхость и лёгкую таинственность. Под цвет обоев, до самого пола свисали тяжёлые драпированные шторы, я повесила их по приезду, захватив по бокам тесьмой.

Несколько маленьких обрамлённых картин уютно висели на стене. На одной из них была изображена утопающая в зелени лесная чаща, сквозь которую сверху пробивались яркие блики солнечного света. На другой картине — прозрачное, как стекло, светло-голубое озеро, заливающееся с неба пленительным розовым закатом, а на последней — морская лазурь в глубине сурово-скалистых гор, над которыми высоко в небе парили чайки.

В комнате также находился тёмный полированный письменный стол со стулом в мягкой обивке, напротив стоял большой широкий книжный шкаф, в котором не было ни одной пустой полки: я усиленно всё это время пыталась создать собственную библиотеку. Всё это каким-то образом напоминало мне часть библиотеки дома из прошлого. Уютная кухня дышала особым уютом и теплом, потому как в ней постоянно жарко пылал огонь, языки пламени которого не раз заставляли меня задуматься о давно минувших днях и; узкий коридорчик, из него постоянно веяло прохладой и тенью, он завершал, можно сказать, мою скромную обитель.

Когда я вернулась из школы, было уже четверть десятого. Закоченев до костей от сильного холода, так, что, казалось, мои руки и ноги вот-вот откажутся меня слушаться, я, преодолевая усталость и боль, затопила печку. Медленно присев возле неё на низкую табуретку, подавшись вперёд, я пыталась согреть онемевшие от холода пальцы; всё ещё содрогаясь от холодного ветра, который пронизывал меня насквозь, пока я шла от школы до дома.

Яркие языки пламени, от которых я сейчас не могла оторвать своего взгляда, снова унесли меня в воспоминание о прошлом. Мне невольно привиделось, как вот точно так же, возле старинного камина в гостиной, согревая руки и ноги, я смотрела на красновато-синие языки пламени, находясь в уютной библиотеке нашего большого дома, занимательно беседуя с Максом о книгах, о погоде. Наши лица в таинственном свете огня, казалось, были охвачены каким-то особым, ведомым лишь нам двоим чувством. Мы словно были оторваны от всего мира, нас ничто не занимало, и ничто не существовало, кроме нас самих: наших взглядов, жестов и тихих таинственных голосов. Моя душа, с болью таившаяся всё это время, в этот момент неожиданно захотела выбраться наружу, разрывая все оковы, захватившие меня тогда, в тот последний день. Передо мной вдруг снова живо предстало лицо Макса. Но вдруг мягкие и добрые черты лица стали злыми, а затем и вовсе с ядовитым оскалом превратились в дьявольское и бесовское выражение лица, после чего послышался отдалённый, затем уже близкий, громкий и даже пугающий смех. Как гром среди ясного неба, я услышала его хохот.

Он смеялся отрывисто и беспощадно, глядя прямо мне в глаза. От ужаса, охватившего всю меня в эту минуту и пронёсшегося по моему телу холодной дрожью, я зажмурила глаза и покачала головой, пытаясь снять с себя это внезапное оцепенение. Эти воспоминания настолько сильно охватили меня, что я не сразу услышала стук в дверь.

Вначале мне показалось, что это всё тот же ветер изворотливо и дико стенает вокруг дома, но затем звуки усилились и стали угрожающими. Накинув себе на плечи тёплую пуховую шаль, я выглянула на улицу.

На пороге, к моему удивлению, стояла совершенно незнакомая женщина. Я плохо могла разглядеть сейчас её черты лица и внешность, вокруг стоял полумрак, но рядом с ней я заметила девочку, и это обстоятельство удивило меня ещё больше, — это была Алика.

Я тут же впустила неожиданных гостей в дом.

Женщина подвела девочку к печке и сама склонилась над ней, желая, по-видимому, согреться.

— Извините, что мы вот так неожиданно ворвались к вам, — хриплым голосом, едва откашливаясь, сказала она. Тут она подняла на меня глаза. На мгновение яркий свет пламени из печи осветил её лицо, и я в ужасе отпрянула от неё.

Большая часть её лица была изуродована безобразным шрамом. Но её глаза были особенными: большими, светлыми, и, как мне показалось, в них затаилась глубокая сдерживаемая тоска. Её невысокая стройная фигура в странном облачении в какое-то старое дряхлое пальто, повязанное сверху, вокруг талии, красно-клетчатым платком, выглядела нелепо. На её голове была тёмно-коричневая накидка, из-под которой выбивались пряди тёмных длинных волос. Несмотря на это по движениям и молодым рукам женщины, можно было сказать, что в этом теле всё ещё живёт неуёмная энергия молодости. Женщина продолжила:

— Я привела к вам эту девочку. Она, как я поняла, искала именно вас, но в темноте и в бурю забрела не туда, куда нужно, оказавшись на самой окраине местности, там, где живу я. Возможно, вы когда-то видели мою старую заколоченную избушку, та, что находится на самом отшибе. Так вот, девочка едва не обморозилась, хорошо, что я услышала её плач у себя за дверью. Хотя, согласитесь, при таком ветре, это непросто. Я вышла на улицу посмотреть, кто там, и тут увидела, как она уже вся замерзшая, — при этом рассказчица тяжело покачала головой. — Скребётся в мою дверь. Я, как могла, попыталась отогреть её, но она всё время звала вас. У меня ей оставаться было нельзя, потому как если узнает её… мать, — она снова в задумчивости покачала головой, с горькой усмешкой глядя на огонь. — Боюсь, в этом случае, девочке будет несдобровать. А вы, как-никак, её учительница, — заключила она, всё ещё глядя на языки пламени. Согревшись, женщина скинула с себя тёплый платок, обнажив при этом голову и плечи — смоляные красивые локоны тут же распустились по её плечам вихрами волос. Я увидела часть красивой женской фигуры: длинную гладкую шею и точёный подбородок, а когда женщина полностью развернулась ко мне, то я заметила, что изуродована только правая часть её лица, левая была молодой, с гладкой бархатной кожей. Сейчас меня охватила одна неудержимо и стремительно ворвавшаяся в мой мозг мысль: что произошло такого в жизни этой, если смотреть с одной стороны лица, — красивой женщины, что впоследствии обезобразило ее до такого ужасного вида. Что за испытания выпали на её долю, которые наложили вечное табу на её жизнь? Ведь с такой внешностью, она, вероятно, была вынуждена быть изолированной от общества. И немудрено, если её сторонятся все люди в этой округе и не только. Мой интерес вспыхивал всё сильнее, пока её голос не заставил очнуться меня.

— Вы рассматриваете меня? — сказала она, зорко бросив на меня свой взгляд.

— Простите, — ответила я, смутившись своего поведения, и подошла к девочке.

Она стояла возле огня, едва дыша. Всё происходящее, похоже, настолько её уморило, что она уже с какой-то отрешённостью смотрела сейчас на всё происходящее. Я взяла её за руку, она казалась мне усталой и полусонной и отвела в комнату, а затем, раздев, уложила в кровать, укутав в тёплый плед. После того, как девочка легла отдыхать, я вернулась к незнакомке.

— Ну, что же, я свою миссию выполнила. Думаю, мне пора, — сказала женщина, поднимаясь, всё ещё не сводя взгляда с языков пламени, занимающихся в печи.

— Но куда вы пойдёте в такой холод? Оставайтесь, места всем хватит, — сказала я, остановив её. Она резко подняла на меня глаза, тут я увидела в её взгляде какой-то странно проскользнувший сквозь печаль свет.

— Как? И вы не боитесь?

— Не боюсь чего? — переспросила я, не понимая, что она хочет этим сказать. Она в ответ усмехнулась.

— Ну, как же… Разве вы ничего не слышали обо мне в здешних краях?

Я пожала плечами.

— Ну, допустим, а мой внешний вид, разве он не пугает вас?

— Мне гораздо важнее ваш поступок, чем всё остальное, — ответила я.

— Хм, — пробурчала что-то она себе под нос и снова склонилась над огнём. — Я слышала, что вы приехали издалека?

Я в ответ кивнула головой.

— А вы не боитесь вот так… одна в чужой местности, никого не зная… пускать чужих людей к себе, а вдруг… — её глаза в этот момент блеснули. — И всё же? — она снова посмотрела на меня. — Разве вы не видите во мне ничего отвратительного, отталкивающего? Я никого вам не напоминаю?

Я в ответ спокойно подошла к ней и сказала:

— Я думаю, вы замёрзли, и вам нужно согреться. Я подогрею чай.

— Вы необычная и странная девушка, — немного подумав, сказала она.

— Отчего же? — спросила я.

— Ну, как, впустить в дом незнакомого человека, тем более меня… женщину, которая… ведь я, по здешним поверьям, ведьма, то есть изгнанный из общества человек. Разве вы этого не знали?

Я покачала головой.

— Нет, но даже если и так, это ничего бы не изменило. Вы привели мне девочку, которую спасли от мороза. Возможно, от верной смерти, и теперь переживаете за неё, думая о том, как бы её мать не сделала ей чего плохого. Вы даже сами не осознаёте того, что ваши поступки заслуживают к вам другого отношения, не того, какое вы привыкли, судя по вашим словам, получать, они всё сами за себя говорят — вот вам и мой ответ, — заключила я. Женщина удивлённо повела бровями.

В глубокой ночи послышался грохот — кто-то бился в дверь. Я, тут же проснувшись, вскочила с постели, не понимая, что произошло. Следом за мной приподнялись Алика и незнакомка. Я накинула на плечи пальто и выглянула на улицу…

Глава 2

Из мрака ночи меня кто-то сильно толкнул назад, я отпрянула, и увидела лицо, полное дикого и свирепого негодования, это была… мать Алики.

Она с криком ворвалась в дом и, откинув меня назад, бросилась искать девочку.

— Ах, вот ты где? Я так и знала.

Завидев Алику в углу комнаты, она кинулась на неё с кулаками, но я тут же, опередив её, преградила ей путь.

— Не смейте бить ребёнка! — жёстко сказала я, пряча девочку за своей спиной.

— Да кто вы такая? — закричала в бешенстве она. Поняв, что девочка просто так не выйдет к ней, потому что сильно напугана, она вдруг резко сменила интонацию и стала более благосклонна к ней. При этом она начала всячески уговаривать Алику выйти из-за моей спины, и когда девочка, уже поддавшись её уговорам, сделала к ней шаг, женщина грубо схватила её за руку.

В это время из кухни вышла моя ночная гостья. Увидев её, мать Алики неожиданно замерла, широко раскрыв глаза, словно увидела приведение.

— Ты? Ты ещё жива? — в замешательстве произнесла она.

— Как видишь, — надменно глядя в глаза матери Алики, произнесла моя гостья.

— Но ты… Тебя же изгнали. Ты ведьма. Ведьма.

Неожиданно женщина вся побледнела, её грузное тело начало тяжело и беспомощно опускаться на пол, она начала причитать. Эти причитания перешли затем в истерику, из её глаз потекли слёзы. Увидев это, Алика, всё это время прячась от матери, бросилась к ней и начала её успокаивать. Казалось, женщина на какое-то мгновение проявила в себе материнские чувства. Она начала гладить Алику по голове, бормоча при этом что-то невразумительное. После, словно опомнившись, будто ею снова овладели дьявольские силы, схватила девочку и, злобно пятясь назад, к выходу, с бесовской усмешкой на лице и безумной искрой в глазах прошипела:

— Я сожгу вас. Всех сожгу! Вы будете гореть в аду, синим пламенем. Слышите? Сожгу!

Дверь с грохотом захлопнулась, и лишь сгусток холодного дымчатого воздуха остался на пороге дома.

Я стояла, как статуя, не в силах какое-то время сдвинуться с места. Я не знала, что может женщина в таком состоянии сделать с ребёнком, но одна только мысль об этом приводила меня в смятение и ужас. Голос незнакомки отвлек меня:

— Не завидую я этой маленькой девочке. Даже трудно себе представить, что её может ожидать, потому как это сам дьявол в женском обличии, и она ни перед чем не остановится. Я понимаю ваши чувства, мне тоже очень жаль эту девочку, но и вам теперь нужно быть осторожней, поверьте мне. Достаточно посмотреть на меня, чтобы убедиться в том, насколько действенны обещания и угрозы этой сумасшедшей. Как всё-таки порой может быть жестока и несправедлива к нам жизнь, — с тяжестью в голосе сказала женщина.

На следующее утро я пришла в школу раньше обычного, потому что всю ночь не могла уснуть, меня беспокоила судьба девочки. Зайдя в класс, я всё ещё беспокоилась, в голове у меня промелькнуло, что, возможно, Алика сегодня не придёт в школу, что мать не отпустит её, но, к моему удивлению, во время звонка на урок девочка медленно вошла в класс и прошла за свою парту. Взглянув на неё, я побледнела, а моё сердце больно отдалось внутри. Алика была снова избита: расплывшиеся синяки на руках, на шее, под щеками и кровоподтёк над правой бровью, она старалась прикрываться рукой, дети начали перешёптываться у неё за спиной и показывать на неё пальцем. Я присмирила класс. Мне тяжело было вести урок, потому что моё внимание каждый раз невольно обращалось к девочке, моё сердце в этот момент обливалось кровью, меня терзало чувство несправедливости. Всё во мне внутри бунтовало и противилось этому деспотическому и жестокому отношению к ребёнку.

После уроков, когда все дети начали расходиться по домам, я, взглянув на девочку, вдруг заметила, как она смотрит в сторону двери. Тут я увидела, как в класс входит мать Алики. Неожиданно девочка бросилась ко мне и, крепко обхватив меня своими маленькими тонкими ручками, зашептала, с мольбой глядя на меня:

— Не отдавайте меня… Не отдавайте, умоляю вас. Она убьёт меня. Женщина подошла к нам и, по-видимому, решив использовать свои хитрые уловки, начала ласково упрашивать девочку пойти домой, но Алика лишь сильней вцепилась в меня своими детскими ручонками.

— Вы снова избили её, — едва сдерживая негодование и волнение в голосе, сказала я. — Я не отдам вам ребенка, по крайней мере, до тех пор, пока вы не исправитесь. Более того, я вынуждена написать заявление о её систематическом избиении. Я не могу оставить это безнаказанным. Также мне придётся обратиться в отдел по правам и защите детей и в соответствующие органы.

В это время в класс вошла директриса, высокая, крепкого телосложения женщина лет пятидесяти с кудрявыми чёрными волосами и тонкими губами. По-видимому, она проходила мимо нашего класса во время разговора и невольно услышала его.

— Что здесь происходит? — сказала она, надменно взглянув на меня. Её осанка в этот момент выпрямилась, словно палка. Она злобно поджала губы и смотрела сейчас на меня вызывающе и дерзко.

— Вот, посмотрите, ваша учительница не хочет отдавать мне моего ребёнка, — запричитала вдруг мать Алики, пытаясь вызвать у директрисы сочувствие.

— Ещё этого не хватало. Отпустите девочку немедленно! — приказала мне директриса.

— Но девочку систематически избивают. Посмотрите на неё, она боится даже идти домой.

Но директриса, казалось, и слушать меня не хотела, более того, она даже не удостоила взглядом девочку, чтобы убедиться в правдивости моих слов, и лишь холодно, всё так же стоя перед нами, как жандарм, процедила сквозь зубы:

— Отпустите ребёнка, я вам сказала. Это её мать. Родителям видней, что делать со своими детьми.

— Но как же так… — запротестовала я. — Как ребёнок? Кто защитит её…

— От родителей, вы хотели сказать? — закончила за меня всё тем же жёстким голосом директриса. — Это не ваша забота. Вы обязаны учить детей. Давать им знания. А всем остальным должны заниматься родители. Мать Алики подошла и грубо оторвала девочку от меня, потащив её к выходу.

— Я так это не оставлю, — сказала с твёрдостью я.

— А вам не кажется, что вы слишком много на себя берёте? — злобно уставившись на меня, произнесла директриса. — И вообще, — продолжила она, — вы человек новый в наших краях и многого не знаете. Вы не знакомы с менталитетом и обычаями здешних мест, поэтому мой вам совет: занимайтесь непосредственно своими обязанностями и не лезьте в чужие дела. Вам всё понятно? — сказала она, глядя на меня цепким взглядом, ожидая при этом, как я поняла, беспрекословного подчинения.

— Но…

— Никаких «но». Ещё раз повторяю… Занимайтесь своими обязанностями.

Я заметила, как мать Алики сверкнула на меня своим пронзительным недобрым взглядом, выходя из класса. Было в этом взгляде что-то затаённое и зловещее…

Прошло несколько дней. Я занималась своим обычным делом, после того как уроки закончились раньше времени, потому как было объявлено о приближающейся непогоде и резком похолодании. Надвигался сильнейший ураган, и он принёс с собой беспощадный суровый ветер, который со стремительной силой срывал всё вокруг, и тем суровее он казался, что его сила была охвачена леденящей душу жестокой метелью. Замело всё вокруг так, что люди с трудом пробирались сквозь снега.

Я решила подольше задержаться в школе, подумав о том, что, возможно, к вечеру ненастная погода утихнет, и я смогу спокойно добраться до дома. Чтобы не терять время напрасно, я начала готовиться к предстоящим завтра урокам и просмотрела методическую литературу. За этим занятием я не заметила, как стремительно пронеслось время и как быстро начало смеркаться. В какой-то момент мне вдруг показалось, что стукнула входная дверь школы и послышались шорохи. Вначале я замерла, прислушиваясь к этим странным звукам, но после подумала, что мне это только показалось, и продолжила свои занятия.

Заметив, что за окном совсем темно, я поняла, что пора собираться и, выйдя из-за учительского стола, направилась к выходу. Я нажала на ручку классной двери и попыталась открыть её, но тщетно, дверь не поддавалась мне. Я ещё раз приложила все усилия, чтобы открыть её, но, увы, дверь была заперта снаружи. Внезапно я почувствовала запах дыма, после чего увидела, как по комнате мягко и плавно стелются клубы дыма, от которого я вскоре начала закашливаться. Меня охватила паника. Прикрывая лицо рукой, я начала со всей силы стучать в дверь классной и кричать:

— Откройте! Кто-нибудь! Откройте!

Но никто не откликался. Я оказалась взаперти. Запах гари и сильный дым усиливались. Я бросилась к окнам, но, к сожалению, они были закованы в железные решётки, и я снова бросилась к двери.

— Откройте! Кто-нибудь! Откройте дверь!

Я ещё какое-то время усиленно дёргала дверь, пытаясь её открыть, но я была совершенно бессильна что-либо сделать, дверь не поддавалась. Моя борьба продолжалась до тех пор, пока я от удушья не упала на пол и не потеряла сознание.

Глава 3

Отступление

Высокий крепкий мужчина с поредевшей проседью в волосах и аккуратно подстриженной бородкой, в строгом чёрном костюме, который придавал его походке более совершенный и деловитый вид, направлялся к дому, где его уже давно ожидали.

Всю дорогу его не переставало мучить одно тяжёлое обстоятельство, из-за которого он всё ещё медлил заходить в дом. В глубине души его тяготила неотвратимая мысль о том, что ему придётся сейчас сообщить… непоправимое. Собравшись всё-таки с духом, мужчина вошёл в дом.

— Ну, что, вы нашли её? — воскликнул молодой человек, приподнявшись и выходя из-за рабочего стола, увидев желанного посетителя и направляясь в нетерпении к нему. Мужчина долго подбирал слова:

— Да… то есть нет…

— Что значит «нет»? — удивлённо взглянув на детектива, переспросил молодой человек.

— Даже не знаю, как вам сообщить об этом, — мужчина тяжело покачал головой и вздохнул, после чего медленно протянул молодому человеку свёрнутую газету и добавил:

— Вот… прочтите это… — детектив раскрыл газету и указал на огромную заметку во весь лист, в центре которой была чёрно-белая фотография.

— Вы сами всё поймёте. Простите, мне очень жаль… — произнёс сочувственно низким голосом мужчина и замер в ожидании. Молодой человек начал пробегать глазами заметку и бросившуюся в глаза фотографию, на которой были изображены обломки сгоревшего дома после пожара. Но чем дальше он продвигался в её прочтении, тем сильнее его охватывало волнение. Дочитав заметку до конца, он потрясенно поднял глаза на детектива.

— Что? — не веря своим глазам, сказал он и ещё раз кинулся читать конец статьи.

— «Во время пожара погибла молодая учительница… Девушку похоронили на местном кладбище…» — что это? — уставившись дико на детектива, произнёс он. — Вы хотите сказать, что…

Детектив сочувственно кивнул головой.

— Нет. Этого не может быть. Это бред какой-то… Не может!

Уже в следующую минуту ужас охватил молодого человека. Он был настолько потрясён тем, что узнал, что у него перехватило дыхание. Сдавило горло и грудь, из-за этого было трудно дышать, он нервно расслабил галстук на шее, вышел в коридор и направился прочь из дома. На его пути снова возник детектив, молодой человек посмотрел на него потухшими глазами.

— Этого не может быть. Слышите, не может, — остановился он перед мужчиной и схватил его за плечи. — Не может! Слышите! Я не верю, не верю в это! Не может! — тряся пожилого мужчину, кричал молодой человек. Но мужчина, опустив руки молодого человека, проникновенно заглянув ему в глаза, сказал:

— Мне действительно очень… жаль, но я был там, на месте происшествия, и видел всё своими глазами. Также я побывал на могиле этой девушки. Она действительно погибла во время пожара в школе… На могиле висит её фотография. Мне очень жаль… Прошу вас, держитесь! Молодой человек побледнел, его глаза на мгновение заволокла пелена слёз. Он шел, не зная куда. Ему по-прежнему не хватало воздуха, последние пуговицы рубашки не расстегивались, но они мешали ему дышать, и он с силой разорвал их.

Оказавшись в саду, забредя туда совершенно случайно, он вдруг остановился и поднял глаза к небу. Но как резко переменилось оно. Тяжёлые тучи сковали угрюмое небо. Сверкнула резко молния, затем налетевший неожиданно сильный ветер начал отчаянно трепать и склонять к земле ветки деревьев. «Молодая девушка, погибшая во время пожара в школе, как выяснилось, была…» Его мысли путались, а слова встали как ком в горле, словно ад, свербящий своим злым дыханием, охватил всего его с головы до ног. Сейчас молодому человеку казалось, что земля развёрзлась под его ногами.

— Нет… Нет, — шептал он. Напротив мужчины стоял глубоко проросший своими корнями, так, что их было видно снаружи, дуб. Ветер начал свирепствовать ещё сильнее, будто совсем обезумев. С неба метая огненные искры, светилась грозная молния. Молодой человек упал коленями на землю. Пошёл сильный дождь, который омывал сейчас его безумное лицо. Неожиданно природа, не на шутку разволновавшись, грозно ударила в небо и, снова сверкнув, молния ударила в ствол старого дуба, и он загорелся. Молодой человек, не выдержав сильных душевных мук, что охватили его сверх меры, раздирая на своей груди рубашку, закричал изо всех сил, какие только были в нём:

— Нет…! Кристи… Нет!

Женщина, старше сорока лет, с гладко зачёсанными назад волосами с проскальзывающей в них проседью; худощавая и с большими светлыми глазами, устало шатаясь от бессонницы, постучала в запертую дверь взрослого сына. Вот уже как три дня прошло, а он всё не выходил из своей комнаты.

— Макс. Ты меня слышишь? Пожалуйста, открой. Ты уже три дня не выходишь, после того как… — Она на мгновение замолкла. — Я понимаю, мы все скорбим, поверь, но прошу тебя, Макс…

— Оставьте меня, — медленно произнес молодой человек.

— Но, Макс, ты не выходишь из своей комнаты несколько дней и ничего не ешь. Я принесла тебе… Наконец мужчина сжалился над матерью и, поддавшись её уговорам, открыл дверь.

Женщина вошла в комнату, и, взглянув на сына, вскрикнула, уронив поднос с посудой на пол. То, что она увидела, шокировало её, она, не удержавшись, закрыла лицо руками. Ужас пронёсся по всему её телу. Она стояла, вся побледнев. Мужчина молча и отрешенно смотрел на мать.

— Макс, — произнесла сквозь слёзы женщина, протянув руку к сыну, прикоснувшись к его голове. — Ты… весь… седой.

Мужчина молчал.

— Ты видел… себя? — заикаясь, произнесла она.

— О чём ты, мама? — равнодушно сказал молодой человек.

— Но ты… — слёзы одна за другой потекли по её щекам. — Ты весь поседел.

Перед женщиной сейчас стоял молодой красивый мужчина, но с полностью седой, как снег, головой. Женщина, вдруг покачнувшись, схватилась рукой за грудь, в её сердце отдалась острая боль. Сын, очнувшись от своих мыслей, поддержал мать за руку.

— Что с тобой, мама? Мария! — позвал он, крикнув из комнаты. Через какое-то время внизу показалась встревоженная помощница по дому.

— Что-то случилось? — преодолевая одышку, воскликнула женщина, спеша на помощь.

— Да. Мария, маме плохо, — сказал молодой человек. — Помогите ей.

Посмотрев в этот момент на мужчину, женщина ахнула и остановилась, как вкопанная.

— Что с вами, Мария? Вы словно призрака увидели, — сказал спокойно мужчина.

— Матерь Божья. Что с вами стало? Невероятно, что с вами сделало это несчастье… — побледнев вся, произнесла женщина. Не обращая внимания на слова женщины, он произнёс: — Помогите лучше мне.

Когда женщине оказали необходимую помощь и всё улеглось, мужчина вернулся в свою комнату. Его взгляд вдруг остановился на зеркале, которое висело напротив письменного стола. На этот раз он задержался в нём дольше обычного.

В зеркале, как ни странно, на него смотрело совершенно чужое лицо, но его мысли сейчас мало что-то занимало, они были очень далеки отсюда.

Яркие солнечные лучи, наконец, принесли с собой свежее дыхание весны, освободив природу от зимнего гнёта. Лёгким пробуждением стали расцветать в саду первоцветы: ярко-жёлтые лепестки лютика стремительно пробивались сквозь зелёную траву. С фиолетовыми и лилово-розовыми лепестками, удлинённо поднятыми вверх, к солнцу, в форме колокольчика, высовывались, прекрасные крокусы. В некоторых местах в виде пушистой лёгкой шапочки принося с собой аромат цитрусовых и фруктов, распускался гиацинт.

Среди этого благоухающего и прекрасного цветения в саду, глубоко задумавшись о чём-то и совершенно не обращая никакого внимания на оживление в природе, опустив тяжело голову, в кресле сидел молодой человек. Взгляд его был совершенно отсутствующим. Но подул лёгкий ветерок, и листва таинственно зашуршала в ветках деревьев, молодой человек вдруг оживился, он огляделся по сторонам. Ему вдруг показалось, что он услышал знакомый голос, принесённый ветром, и этот голос был тихим, спокойным и зовущим к себе.

— Кристи? Это ты? — вслушиваясь в звуки природы, произнёс мужчина.

— Ты здесь… Я знал, что ты придёшь. Прошу тебя, не уходи…

Немного помолчав, глядя на крокусы и лютики, он произнёс:

— А помнишь, Кристи, как ты любила рассматривать эти первоцветы, появившиеся с первым оживлением природы, с приходом самой весны? Ты могла подолгу рассматривать их, склонившись над ними так низко, словно видела в них что-то особенное и совершенно незаметное чужому взгляду. В этот момент твоё лицо озарялось такой светлой улыбкой и казалось таким одухотворённым, что я мог тихо наблюдать за твоей улыбкой, движением твоих рук, развевающимися на ветру лёгкими прядями волос. Почему ты так редко приходишь, Кристи? Куда подевались наши долгие беседы в саду? В библиотеке? Прошу тебя, приходи всегда! Ни на минуту не оставляй меня. Слышишь? Тебе не следует этого делать, иначе может случиться…

Молодой человек был так увлечён беседой с кем-то, что не мог заметить, как к нему подошла его мать, лицо которой было усталым и озабоченным, и его дядя, высокий статный мужчина, но уже в том возрасте, когда прожита большая часть жизни. Морщины возле его глаз и губ усилились при виде единственного племянника. Он стоял весь в напряжении, по его телу то и дело пробегала дрожь. Он слегка наклонил свою голову к сестре. Всё это время они молча слушали разговор молодого человека с самим собой.

— Что происходит? — спросил в ошеломлении брат у сестры. Она тяжело покачала головой и тихо сказала:

— Так он разговаривает с ней каждый день, словно она жива и находится где-то рядом. Что с ней ничего не случилось. Я не знаю, что делать. Мне кажется, я сама скоро сойду с ума от всего этого.

Сестра внимательно посмотрела на брата. В её взгляде была мольба о помощи, хоть о какой-то надежде на искру просветления сознания её сына.

Понаблюдав ещё какое-то время за племянником, мужчина, тяжело качая головой, произнёс:

— Странное поведение. Очень странное. Боюсь, мы даже можем быть здесь бессильны. И есть только один выход… Думаю, нам придётся обратиться за помощью.

Сестра тревожно взглянула на брата.

— Да, именно так, у нас нет другого выхода, — заметив тревогу сестры, сказал брат и, помолчав немного, добавил:

— У меня есть один знакомый… психиатр.

Сестра вздрогнула, последнее слово больно резануло ей по сердцу.

— У него одна из лучших клиник в городе, — продолжал мужчина. — Думаю, медлить нельзя. Нужно восстановить его как можно скорее… пока не поздно. Эх, Макс, Макс, — покачав головой, с тревогой глядя на единственного племянника, произнёс пожилой мужчина. — Не думал я, что ты способен на такие чувства, — сказал он в тихой задумчивости.

Глава 4

Весенние лучи солнца, пробивающиеся сквозь голубоватую дымку небосвода, уже ярко заливали землю своим светом, пробуждая природу к новой жизни. Всё вокруг дышало, жило, выбиралось наружу, стремясь к этим нежным лучам весны.

В это утро молодой человек, энергичной походкой спустившись в гостиную, был необычайно бодр и полон надежд.

Его приподнятое настроение и прекрасное расположение духа не могли не укрыться от окружающих, что вызвало удивление и непонимание.

— Макс, что случилось? — в растерянности произнесла женщина, ожидавшая всё это время его внизу.

— Ты сегодня какой-то не такой… Не такой как…

— Как раньше? — заметил мужчина. — То есть, как сумасшедший… ты это хотела сказать, мама? — произнёс молодой человек, не глядя даже матери в глаза.

Женщина в очередной раз поймала себя на нестерпимо-гнетущем её чувстве, что с ним всё ещё происходит что-то не то. Что его мысли по-прежнему находятся где-то далеко от неё. Что он не здесь, не с ней.

— И всё-таки, что произошло такого, что так изменило тебя? — не унималась женщина.

— Кристи жива! Я это чувствую, она жива, она не погибла в том пожаре. Это не она, — уже возбуждённо глядя куда-то вдаль, произнёс мужчина.

— Господи, ты совсем сошёл с ума! — обомлела женщина, услышав эти слова.

— Как же так, Макс, я понимаю, что тебе тяжело смериться с этим, но… Но её больше нет, понимаешь? Нет. Она погибла!

— Это вы так думаете, но она жива! Безумец! Я, как и вы, едва не поверил в это. И это чуть не свело меня с ума. В какой-то миг все мои чувства затмила пелена полного неведения и даже то, что я всегда ощущал и чувствовал её на расстоянии как самого себя, вдруг помрачило моё сознание. Но ведь Кристи — это всегда была я! А я — был всегда Кристи! Её душа — это моя душа, её сердце всегда было моим сердцем. Боль, которую переживает она, точно так же отдаётся во мне болью. Даже в детстве, когда погибли её родители, как сильно разрывала мне душу эта боль. Я чувствовал то же, что она. Только я, чувствовал все её страдания, они были моими. Точно так же, как её муки, — это были мои муки, — мужчина, тяжело вздохнув, на мгновение замолк, затем продолжил всё с тем же волнением:

— Думаю, вам трудно всё это понять, и человечеству не до конца объяснимы эти чувства, но возможно такое, когда один настолько близко чувствует другого, что даже самые большие расстояния не могут этому помешать. Только, боюсь, со мной дело обстоит куда хуже… возможно, я ненормален или сумасшедший, думайте, как хотите. Возможно, я совершенно не вписываюсь в этот мир и далёк от вашего понимания, мне и самому странны мои «неправильные» что ли, эти запредельные чувства. Ведь я не просто чувствую на расстоянии, что происходит с ней, но и то, какие чувства, ощущения и мысли сопровождают её в этот момент. Я уже не говорю о том, сколько мук и испытаний принесли ей мои поступки, так как каждое мое действие с болью отзывалось во мне же самом, — её видением, её ощущением и её чувствами. Глупец! Как можно заставить страдать самого себя, понимая при этом, что это ты и есть — источник своих страданий, и это неизбежность! Одно только удручает, что когда была счастлива Кристи, то я в этот момент, казалось, сам возносился, как и она, до самых высот счастья.

Наконец молодой человек встал.

— Сейчас она вне опасности, и я должен успеть…

Выслушав всё это, женщина была в полном замешательстве. Мужчина же стремительно направился к выходу.

— Куда ты, Макс? — воскликнула женщина и кинулась следом за ним. Но молодой человек, казалось, ничего не видел и не слышал вокруг. Он сел в чёрный джип. В это время, подбежав к машине, женщина, запыхавшись, воскликнула:

— Макс!

— Я должен найти её, иначе… Машина резко тронулась с места, после чего скрылась за поворотом, оставив после себя клубы пыли.

— О, Господи, — воскликнула женщина, в ужасе закрыв лицо рукой. Не зная, что делать, она, вдруг опомнившись, бросилась в дом, к гостиной, где находился телефон. Нервно, волнующейся рукой женщина набрала номер телефона брата, а когда наконец услышала его голос, быстро и сбивчиво заговорила:

— Макс, он, кажется, совсем обезумел. Он сел в машину и поехал искать её.

— Кого искать? Ту девушку? — уже догадавшись, о ком говорит сестра, воскликнул брат.

— Да, он сказал, что она жива!

Тут женщина, не выдержав, разрыдалась и в истерике села в кресле. Трубка беспомощно повисла в воздухе, из неё продолжал доноситься взволнованный мужской голос:

— Ему нельзя. Слышишь, нельзя, в таком состоянии садиться за руль. Чёрт возьми. Я сейчас же еду!

Чёрный Ленд Крузер с большой скоростью мчался по трассе.

Молодой человек, сидевший за рулём, смотрел на дорогу отрешенным взглядом. Его мысли сейчас были погружены в воспоминания, так, что он, казалось, ничего не видел перед собой.

— Зачем? Зачем ты тогда сбежала, Кристи? Ты не должна была это делать. Ведь ты ничего не знаешь о том, что тогда произошло. Мужчина вдруг судорожно рассмеялся:

— Хм, Вероника и я? Как тебе могло прийти такое в голову. Неужели ты так и не поняла, я не смог бы так поступить с тобой. Не смог!

На какое-то мгновение мужчина выпустил руль из рук, продолжая отрицать свои мысли и споря с невидимым духом, он устремил свой взгляд куда-то в пустоту, словно обезумев и совершенно забыв о дороге.

Через какое-то время неуправляемая машина на большой скорости врезалась в стоящее возле обочины дороги дерево. Голова молодого человека тихо и неподвижно покоилась на руле, на висок тонкой струйкой стекала алая кровь.

Вдоль широкой аллеи, расположенной в глубине цветущей и благоухающей чащи, медленно катилась инвалидная коляска, в ней сидел молодой с совершенно седой и поникшей головой человек. Лицо его было задумчивым и отрешённым, он смотрел куда-то далеко, в призрачную пустошь, казалось, его сознание находилось за пределами этого мира. Сзади его сопровождали пожилой мужчина и женщина лет сорока восьми. Она внимательно следила за каждым движением сына и была глубоко взволнована, когда они, миновав длинную аллею, подъехали к центральному входу длинного двухэтажного белого здания. Коляска остановилась возле парадной лестницы, стремительно возносившейся вверх.

Молодой человек поднял глаза, и его взгляд остановился на центральной вывеске при входе в здание, на которой была надпись «Психиатрическая клиника». Но ничто не дрогнуло в его сердце при виде этого учреждения, он по-прежнему оставался отстранённым от всего. Вокруг него проходили люди, со всех сторон доносились голоса и звуки, но он не придавал этому значения. Он жил в своём, казалось, совершенно закрытом от человеческого взгляда, мире…

Глава 5

Прошло несколько дней с тех пор, как я пришла в себя. Как оказалось, меня вынесли из горящего дома, и моей спасительницей была… кто бы вы думали? Да, это была та самая женщина, которая привела ко мне однажды в суровую зимнюю стужу Алику. В дальнейшем я узнала имя этой женщины — Абигель, именно так звали мою спасительницу. Когда я очнулась после всего произошедшего, то долгое время не могла понять, где нахожусь.

В комнате, где я лежала, был полумрак, и лишь слабый свет настольной лампы, что стояла возле меня на прикроватной тумбочке, освещал узкую часть комнаты. Одно маленькое, углублённое в основание стены окно, находившееся напротив старого деревянного стола, было плотно занавешено коричневой драпировкой. В комнате, кроме кровати, на которой я лежала, стояла тумбочка с настольной лампой и два стула в кожаной обивке. Перед входом в комнату, возле двери, находился большой тёмно-коричневый шкаф. На полу вдоль всей комнаты была расстелена одна длинная серая дорожка. Подняв глаза, я увидела, что вдоль всей комнаты на длинной верёвке висят в ряд веники из душистых засушенных трав, их запах наполнял комнату ароматом луговых сушёных цветов.

Через какое-то мгновение в комнату вошла женщина, которая вызвала у меня сильное удивление, это была Абигель.

— Я вижу, вы пришли в себя? — сказала она, поправляя при этом пучки трав, висевших вдоль комнаты.

— Где я? — спросила я, пытаясь приподняться с постели, как резкая боль в спине и ногах, заставила меня замереть на месте. Я с трудом перевела дыхание.

— Вам сейчас нельзя вставать. Лишние резкие движения могут ещё больше навредить вам. Я нашла вас под развалинами. Думаю, понадобится не один месяц на ваше восстановление. Но сейчас, по крайней мере, вы уже не в опасности, — сказала она, присев рядом со мной на кровати.

— Я ничего не помню, только то, что пыталась вырваться из закрытого класса, но не смогла…

— Не мудрено, — покачала головой в задумчивости Абигель. — Вы чуть не сгорели в нём заживо, — заключила уже она, внимательно глядя на меня. — Точнее, вас хотели сжечь. Заживо сжечь, но, к счастью, у неё это не получилось. Так что можете поблагодарить своих ангелов хранителей. Я в то время проходила неподалёку и увидела сильный дым, сквозивший из школы. Почувствовав что-то неладное, я поспешила туда. Хорошо, что я подоспела во время, иначе бы она свершила свой злой умысел.

— Она? — взволнованно и недоумённо глядя на Абигель, переспросила я. — Но, кто — она?

— А вы не догадываетесь? — задумчиво взглянув на меня, сказала Абигель. Я в растерянности пожала плечами.

— Хм, наша общая знакомая, — сказала, тяжело вздохнув, она. — Та, кому я обязана уродством и ненавистью окружающих к себе. На этот раз она вздумала расправиться и с вами. Как всё-таки может быть извращён человеческий ум под действием лютой ненависти и злости.

Я с трудом осознавала, всё, что мне рассказывала Абигель, и всё ёщё находилась в недоумении, но она продолжала:

— Когда я догадалась, в чём дело, потому как мельком сквозь дым увидела, как она запирает класс на деревянный засов и поджигает всё вокруг. Видели бы вы её. О, силы небесные. Такого человеческого беснования в образе чёрта, безудержно радующегося, замыслившего новую смерть, я ещё в жизни не видела. Когда я кинулась отворять засов, то она набросилась на меня, как дьявол в плоти, которому помешали завершить задуманное злодеяние. Только подожжённое всё вокруг с ней же и сыграло злую шутку… Когда она набросилась на меня, я оттолкнула её, хотя она в этот момент была, казалось, неимоверно сильна, похоже, она ударилась обо что-то и упала. За это время я успела быстро открыть засов и вытащить вас из занимающейся огнём комнаты. Хотя удалось мне это не сразу, вы уже лежали под обломками сгоревших балок. Вытащив вас из комнаты, я поняла, что наши злоключения ещё не закончились, потому как наша мстительница неожиданно пришла в себя и кинулась снова препятствовать тому, чтобы мы выбрались живыми из школы. Думаю, в тот момент, она, воспользовавшись случаем, жаждала смерти нам обеим.

Только её же верные помощники — чёртовы силы и бесы — снова с ней сыграли злую шутку, и когда она ринулась на нас, желая преградить нам дорогу к выходу, на её голову сверху упали загоревшиеся обломки с крыши, что свалили её насмерть. Когда я вытащила вас на улицу, то увидела, что дом начали быстро пожирать огни пламени. Через какое-то время от него не осталось ничего… вместе с нашей злоумышленницей. Она живо сгорела вместе со школой. Грех, конечно, говорить такое, но туда ей и дорога, — заключила Абигель своё долгое повествование, тяжело при этом вздохнув. Я, всё ещё находясь под сильным впечатлением от её рассказа, качала головой. Затем, взглянув на Абигель, сказала:

https://ridero.ru/books/dnevnik_zhizni/
0

Автор публикации

не в сети 5 лет

tamara456

Дневник жизни 0
Комментарии: 0Публикации: 1Регистрация: 04-11-2018
Дневник жизни
Дневник жизни

Регистрация!

Достижение получено 04.11.2018
Выдаётся за регистрацию на сайте www.littramplin.ru

Добавить комментарий