1. Борт пассажирского самолёта.
Сквозь иллюминатор мы видим, что самолёт летит над Москвой. Женщина лет восьмидесяти смотрит сверху на город, затем подносит руку к иллюминатору и кончиками пальцев проводит по стеклу. Этим жестом она как-бы желает дотронуться до города.
– А где мы приземлимся? – спрашивает она.
– В военном аэропорту, – отвечает сопровождающий её мужчина (на самом деле служащий ГРУ), – представляю, как бы вас облепили в Москве журналисты, если бы вы летели обычным рейсом. Но они ещё попытаются вас достать.
– Я как раз хотела просить об этом. Как-то мне довелось почитать одного советского писателя, он тогда только начинал писать и, кажется, работал в Московской газете. Зовут его Андрей Порфирьев. Из всех московских журналистов я бы хотела встретиться именно с ним.
2. Интерьер номера гостиницы «Москва».
Стук в дверь, женщина открывает. На пороге стоит мужчина лет сорока пяти – пятидесяти:
– Здравствуйте, Мария Алексеевна!
– Здравствуйте! Проходите, я ожидала вас.
Мужчина проходит в номер:
– Я должен признаться, что до сих пор не могу взять в толк: почему вы захотели встретиться именно со мной?
– Скажите: вы и теперь пишите книги или только статьи для газет?
– Пишу, но не так много, как этого хотелось.
– Я расскажу вам историю, и вы непременно напишите роман!
3. Женщина с журналистом сидят за столом и пьют чай.
– После войны я была в «Союзе» пару раз, но очень мимолетно, – женщина задумалась, – подумать только, вы и представить не можете,
какой парадоксальной может быть жизнь: я дважды выходила замуж за одного человека! Первый раз в самом начале тридцатых в Москве, мой муж на том момент почти десять лет работал в ГРУ. Когда мы познакомились, я ничего об этом не знала, но потом он вытянул меня в структуру, а иначе бы вряд ли смог на мне жениться. Вторая наша свадьба случилась в Лондоне за год до начала войны. Там мы поженились как граждане Великобритании. По той истории мы были знакомы чуть больше года, оба работали в Министерстве обороны Великобритании и разыграли служебный роман. Но и это не всё: на тот момент у нас в Москве рос маленький сын. Конечно, я никак не должна была забеременеть, при нашей с мужем работе этого нельзя было делать, но это случилось, едва я устроилась в Министерство обороны. Вся наша работа под прикрытием, которая делается из года в год, была под угрозой! И что я должна была выбрать? Аборт? Вы представляете, что это значит для женщины, к тому же ещё не имеющей детей? Я не могла на это согласиться. В итоге мне придумали болезнь и под предлогом долгого лечения я улетела из Лондона. Там так никто не узнал, что я улетела в Москву, чтобы стать матерью, а после родов вновь вернулась в Лондон. Скажу, что сына своего я видела всего несколько раз. Самое трудное в моей жизни было жить из года в год, из десятилетия в десятилетие вдали от собственного ребёнка, который даже не знает, что есть такой человек на свете – женщина, которая родила его. А тем временем мы с мужем жили нормальной британской семьёй: ходили на работу, встречались, дружили с людьми. Родить ещё раз я не решилась, мне казалось это неким предательством по отношению к моему ребёнку, мне трудно это объяснить, но сердцем я всегда была рядом с ним.
4. Интерьер номера гостиницы «Москва». Следующий день.
Мы видим кадры, как всё в том же номере за столом сидят Мария Алексеевна и Андрей, (действия происходят на другой день, о чём говорит легкая смена обстановки и другая одежда на людях), на столе лежит портативный магнитофон, в котором крутится плёнка, журналист что-то записывает в блокнот, а женщина рассказывает ему:
– Мы знали, что война скоро начнётся, и последний мой предвоенный визит в Москву был весной сорок первого года. Я навестила своего маленького сына, пробыв с ним всего пол часа, и улетела. Всякая мать вправе осудить меня, но наша с мужем работа была нужна Родине, мы добывали сведения известные Англии и даже Америке, нам удавалось узнавать о планах Гитлера. Это была огромная работа, и мы целиком принадлежали ей и нашей огромной Родине!
5. Интерьер номера гостиницы «Москва». Вечер.
Женщина в своём номере стоит возле окна и смотрит на улицу.
6. Начало Тверской улицы. В это же время.
Журналист идёт быстрым шагом лицом к нам, за его спиной здание гостиницы «Москва».
7. Интерьер гостиничного номера.
Журналист беседует с женщиной, на столе магнитофон, в руках блокнот и ручка.
8. Квартира журналиста. Ночь.
Он курит, сидя за столом, и что-то пишет.
9. Интерьер гостиничного номера.
– Оправданием наших с мужем жизней были победы в Кениксбергской операции, Берлинской наступательной операции и многих других. После разгрома фашистов СССР ждал мира во всём мире, ведь это мы – советские люди спасли человечество от нацизма, но благодарностью от запада нам была «холодная война». Наша с мужем работа никуда не делась. Ещё семнадцать лет мы верой и правдой служили Советской разведке, пока нас не разоблачили. Я почему-то была уверена, что нас ждёт смертная казнь, но нам дали пожизненный срок. На западе был скандал по случаю нашего разоблачения, в СССР люди ничего не знали. «Без права на славу, во славу Державы!»
Нам было по пятьдесят пять, и ещё четверть века мы провели в английской тюрьме. После смерти мужа я вновь написала письмо королеве Англии с просьбой изменить приговор. Та страшная война давно прошла, да и «холодная война» вот-вот закончится, я теперь глубоко-старая женщина и не являюсь угрозой королевству. Я просила её дать мне умереть в России, так хотелось увидеть родную землю, о которой всю жизнь скучала, мне бы сделать хоть один вздох на родной земле, увидеть мирную жизнь моих соотечественников, жизнь, ради которой я жила, и умереть. Меня помиловали, и, спустя полвека разлуки, на исходе моих дней, я снова здесь на Родине.
– Ваша жизнь – это водоворот невероятных событий! Понадобится много сил, чтобы переосмыслить всё это. Неделя, которую я провел с вами
– одни из лучших дней в моей жизни! Только вы мне почти ничего не рассказали о вашем сыне, он жив, вы встречались с ним?
– Безусловно! Иначе зачем я летела сюда? Я не могла умереть с мыслью, что так и не увидела своего ребёнка.
– Когда-нибудь вы меня познакомите с ним?
– Это непременно должно случиться!
10. На пороге гостиничного номера
Журналист прощается с женщиной, целует и обнимает её:
– Если вы только позвоните, я буду навещать вас хоть каждый день!
– Я буду только рада! Да, чуть не забыла, — женщина достаёт из шкафчика конверт, – это вам.
– Что это?
– Откройте когда-нибудь потом, когда будете писать свой роман.
11. Комната журналиста. Ночь.
Он курит за письменным столом и ничего не пишет. Задумчиво смотрит в одну точку, вдруг быстро тушит окурок и выходит из-за стола. Вскоре он возвращается с конвертом в руках и открывает его. В конверте лежит фотография, точнее оторванная от неё половина, на которой изображён мальчик двух лет.
Журналист, какое-то время смотрит на фото, затем бежит в соседнюю комнату, достаёт из ящика папку, в которой хранится семейные фотографии, высыпает их в кучу и ищет одну. Он находить, на которой изображены: новогодняя ель, московский кремль и надпись «1940». Мужчина совмещает две половинки, и получается одно фото.
Он бежит к телефону и спешно начинает звонить:
— Гостиница «Москва»? Срочно соедините с Марией Алексеевной Смирновой, я знаю, что уже поздно, говорю же — срочно!
12. Интернет гостиничного номера.
Звонит телефон. Мария Алексеевна снимает трубку.
13. Журналист в своей комнате с телефонной трубкой в руке:
— Мама! Мама! Это ты?
14. Женщина так же с телефонной трубкой в руке:
— Андрей, сынок! — тут она делает глубокий вдох и роняет трубку…
15. Чёрный экран.
Затем картинка отступает от нас, и с боков наплывают буквы, (начинает звучать «Песня о далёкой Родине»), мы видим, что перед нами обложка книги, открывается переплёт, на титульной странице надпись:
Андрей Порфирьев
Последний вдох
роман
посвящается моей маме…
1989
16. Картинка меркнет и снова становиться чёрной.
Продолжает звучать песня. Начинаются титры.