В  Орегоне
или  Арагоне,
вспоминая  маму
или  мать,
Счастье — оторваться  от  погони
или —
если  гонишься —
догнать.
Но  в  отставке.
Ах,какая  жалость!
Став  почти  бесплотный  Херувим
Счастье потускнело,
залежалось.
Совершенно  стало  не  таким.
Сыт  в  тепле,
пусть — сунут  псом  в ошейник,
а удобно, — нечего  роптать.
Потому  и  липнет  искушенье
в  главном  всё  неправильно  понять.
Потянулись  белые  метели.
В  кашель  переходит  баритон…
Помнишь, Лёха,-
славно  как  сидели
на  крыльце  маянском  золотом?…