Шустрой ртутью
налита
нотка Реквиема
в Блюзе.
Испаряют холода
теплоту былых иллюзий.
И сердца оголены
и обмануты в надеждах
чёрной немочью Зимы
только с виду —
белоснежной.
Просыпаешь Жизнь
на треть.
В безразличии,
как к Идиш.
Ляжешь в спячку, как медведь —
и двух третей не увидишь.
Загадав, что будешь — рад,
враз излечишься от сплина,
вновь
ломаешь
шоколад
мелкой пайкой эндорфина.
Ветер северный — буян.
И — подобные —
взаимно
на востоке
есть — Маян,
а на западе — Заимка.
Двинуть к югу по тропе
на оленях —
неуместно…
Не мечтай о Сен — Тропе,
захолустное Предместье.
налита
нотка Реквиема
в Блюзе.
Испаряют холода
теплоту былых иллюзий.
И сердца оголены
и обмануты в надеждах
чёрной немочью Зимы
только с виду —
белоснежной.
Просыпаешь Жизнь
на треть.
В безразличии,
как к Идиш.
Ляжешь в спячку, как медведь —
и двух третей не увидишь.
Загадав, что будешь — рад,
враз излечишься от сплина,
вновь
ломаешь
шоколад
мелкой пайкой эндорфина.
Ветер северный — буян.
И — подобные —
взаимно
на востоке
есть — Маян,
а на западе — Заимка.
Двинуть к югу по тропе
на оленях —
неуместно…
Не мечтай о Сен — Тропе,
захолустное Предместье.