«Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нём». Если говорить обо мне, уже давным-давно я лежу, что называется, в сырой земле, где королевство червей благодарит судьбу за мою скорую смерть.
И всё же я жив, хоть этого не скажешь по моему состоянию. Навряд ли коллекционер заинтересовался бы мной, зайдя в антикварную лавку в поисках очередной безделушки: во-первых, я молод, во-вторых, инвалид-колясочник, а в-третьих, я – Мечтатель. Поэтому никогда сам не пожелал бы оказаться в плену у пыли и времени.
Я – Мечтатель и, это удобно, когда проводишь в режиме «сидя» сутки напролёт. Странное возникает чувство при этом: я не хожу, зато летаю всласть…
Говоря о том, как я стал тем, кем являюсь сейчас, сразу хочу заявить, что не был рождён с проблемой нижних конечностей. Во всём виновата автокатастрофа – как банально это бы не звучало, – в которую я попал пять лет назад. Сейчас мне двадцать один. Самый сок, скажете вы: клубы, беспорядочный секс и, конечно же, алкоголь. Море алкоголя…
Прошло пять трудных, невыносимых, поистине адских лет. И, по словам врачей, я был должен привыкнуть смотреть на мир снизу вверх, но по сей день его составляющие не дают мне покоя, безустанно донимая и торопя, как тот Кролик из «Алисы».
Как было сказано до этого: я – Мечтатель (да-да, именно с прописной буквы «м»). Если бы существовал чемпионат по мечтанию, я бы без особых усилий одержал победу, потому что последние годы свой жизни провожу исключительно в облаках. Можно даже сказать, я пасу их.
Наверняка вас мучает вопрос: кем же я был до аварии? Ответ прост – до аварии я был собой. Я был счастлив. У меня было всё, для того чтобы любить и быть любимым, – заботливые родители и верные друзья, вторая половинка. У меня была жизнь. Может показаться, что ничего не изменилось: родители по-прежнему здесь, безмерно меня любят, друзья поддерживают и верят, что в один прекрасный день я встану, любовь же не даёт мне зачахнуть. Вот только нет прошлого меня. Я – новый. Я не тот, что был раньше. Вообще, я не люблю слово «раньше»…
Бывает, смотрю в зеркало и спрашиваю того, что всегда появляется в нём: «Где я?» А сам думаю: «До чего же мы похожи… Прямо до скрипа зубов, до дрожи, до безумия». Но по-прежнему не могу себя узнать. И тогда тот с ухмылкой отвечает: «Ты – это я!»
До происшествия я много учился, радовал успехами родителей, что их гордость за меня просто зашкаливала. Я обожал науку и, честно признаться, видел своё будущее именно в ней. Сейчас же отрезало. Напрочь просто. Я старательно избавился от всех учебников, мыслей и надежд о научной деятельности. Совершенно нет ничего, что хоть как-то бы сподвигло меня к действию или вернуло мне самоё себя. Вот только и остаётся «обкалываться» грёзами. Но самое главное чего я лишился за всё то время, что прикован к коляске, – это вера в светлое будущее. Я не верю, будто что-то может измениться и пойти на лад. Я не верю.
Жизнь стала привычной, бессмысленной. Дни складываются в недели, те оборачиваются в месяцы, эти впоследствии становятся годами и уходят в небытие – и уже завтра тебе сорок, пускай сегодня ты не родился. «Конечно всё будет серым и угрюмым, пока ты сам не захочешь что-то изменить!», «Начни, и всё получится! Тебе грех жаловаться!», «Не будь амёбой!», «Кому-то сейчас в сотню раз хуже!» – скажут некоторые из вас и станут бить себя в грудь, доказывая и брызжа слюной, что жить так нельзя и что невозможное возможно.
Человек приспосабливается ко всему. Поэтому моё существование скрашивают сны и вылазки на улицу. Моё утро начинается с того, что я жду наступление сумерек. И так каждый день. Только с заходом солнца я могу быть собой, и не стесняться своего положения, и в каком-то смысле жить.
Сны – ясное дело! – мне снятся радужные, яркие, запоминающиеся. Они настолько врезаются память, что самые-самые я переношу на бумагу. Наверняка все мои грёзы объединились, открыв в моей голове театральный кружок, и собирают аншлаги каждый божий день, поражая зрителя масштабом представления. Во всяком случае, я неизменно пребываю в полном восторге. К примеру, мне снится частенько Лондон. Таким, каким я его люблю, – смурным и неприветливым. Снится и свой домик на отшибе, из окон которого видится круглый год осень.
Некогда кочевала мысль, что подобным образом со мною хотят расплатиться или даже попросить прощения. Хотелось бы верить, но нет. Я списываю это на действие лекарств. Да к тому же замучил меня один кошмар. Ещё чуть-чуть и он сживёт меня со свету. Кругом темень. Я карабкаюсь бесцельно вверх. Просто лезу по очень длинной лестнице. В следующую секунду я срываюсь и падаю вниз. Я просыпаюсь, не долетев до самого низа.
Я продолжил бы, но боюсь, что и дальнейшее вам покажется бредом человека, потерявшего всякую надежду. А ведь именно её, надежду, теряют самоубийцы. Я попросту усну вечным сном, как все отчаявшиеся до меня и после тоже.
Автор публикации
