Отрывок из романа «Буран»

0
424
Отрывок из романа "Буран"
Отрывок из романа "Буран"Отрывок из романа "Буран"

Отрывок из романа «Буран»

Коридоры Александровского военного училища, заполненные вооружёнными людьми с красными повязками, юнкерами и солдатами, напоминали муравейник. Шло разоружение выступавших на стороне Комитета общественной безопасности. Юнкера и солдаты складывали оружие в одном из классов и выстраивались вдоль стен коридора.
Крылов, Аверин, Нестерович, Вениамин и несколько офицеров, находившиеся в училище до момента его захвата большевиками, держались вместе всё это время. На мужчин в солдатской форме, на Марию Антоновну с сумкой сестры милосердия, на Вениамина в телогрейке никто особого внимания не обращал. Они стояли молча, подперев плечами стену, и думая о том, как бы выбраться из училища, не вызвав подозрения. Это можно было сделать как раз сейчас, в первые часы неразберихи. Но предъявлять удостоверение «Союза прибывших с фронта» было опасно. Революционерам было известно, что солдаты и офицеры этой организации воевали на стороне «Временного правительства». Как поступят с ними большевики? Надо обезопасить себя при проверке патрулей.
Они стояли среди юнкеров где-то в середине длинного коридора на первом этаже и наблюдали за входной дверью. Когда дверь открывалась, было видно, что на улице, прямо напротив входа стоит пулемёт, и рядом с ним, ёжась от холодного порывистого ветра, несколько красногвардейцев. Вход со стороны коридора охраняли два патрульных. Входящие и выходящие предъявляли им бумажки, которые служили, видимо, документами. Аверин отметил для себя, что эти бумажки не вызывают сомнения у патрульных. Взглянув в них, они беспрепятственно пропускали всех.
– Что же написано в этих бумажках? – произнёс Аверин тихо, наклоняясь к Крылову.
Крылов, вынув из кармана брюк мешочек с махоркой и маленький обрывок газеты, скрутил папироску, также тихо ответил:
– Посмотреть бы…
В это время пожилой мужчина, держа в руке такой же документ, озираясь по сторонам, и останавливаясь перед каждой дверью, ища, видимо, нужную, приближался к ним.
– Что ищешь, браток? – по-свойски спросил Крылов.
– Да, вот, велели разыскать начальника, – ответил мужчина, с нескрываемой завистью посмотрев на скрученную цигарку.
Крылов, поймав взгляд, спросил участливо:
– Курить хочешь?
– Да, со вчерашнего дня не затягивался.
– Так я отсыплю махру, дай-ка бумажку.
– Это не бумажка, а докýмент, – ответил мужчина. А газетки-то у меня нет.
– Ну-ка, посмотрю, может, краешек оторвать можно? – участливо сказал Аверин и ловко взял из руки мужчины бумажку. Развернув её, быстро прочитал: «Справка такому-то, что он направляется в отряд такого-то». Подпись и смазанная и неразборчивая печать.
– Да, оторвать никак нельзя. Постой-ка, кажется, у меня есть какой-то клочок, – сказал Аверин, пошарив во внутреннем кармане шинели, достал сложенный лист газеты. – Держи, – оторвал от него половину.
Крылов насыпал махорки.
– Вот спасибочки, мил люди, дай Бог вам здравия…
Когда мужчина отошёл, Кирилл наклонился к Крылову и тихо сказал:
– Надо написать справки, что такой-то, прибывший с фронта тогда-то, и оформленный в училище, например: сапожником, парикмахером или поваром, увольняется… в отпуск…
– А печать?
– Так у Марии Антоновны, кажется, остались бланки…
Нестерович, подтвердила, что прихватила оставшиеся бланки из комитета.
– Где-бы их заполнить? – она вопросительно посмотрела на Аверина.
– Поднимемся на второй этаж, – предложил он, – там есть вестибюль.
В большом вестибюле второго этажа стояло несколько столов, за которыми сидели люди и что-то писали. Одни, с написанными бумагами уходили, другие – приходили, садились за стол и тоже писали…
– Что пишут, никого из находящихся рядом, смотрю, не интересует. Поэтому, Мария Антоновна, смело доставайте бланки, я буду диктовать.
Они подошли к столу, Нестерович достала несколько листков и положила перед собой.
– Пишите: справка дана… – тихо продиктовал Аверин, короткая пауза, продолжил, – Степову Якову Васильевичу, служившему парикмахером, точка, дальше: Уволен для отбытия в деревню Быково. Так, хорошо.
Аверин взял бумагу, расписался, чиркнув и по печати.
– Следующая…
Так было написано несколько справок с вымышленными фамилиями: для Крылова, Нестерович, Аверина и других офицеров, юнкера, и пять – на всякий случай. Они быстро вышли из вестибюля и незаметно раздав справки, договорились ждать друг друга в подворотне соседнего квартала. Аверин пошёл к выходу. Справка на бланке РСДРП(б) и внешний вид товарища-солдата не вызвали никаких подозрений у патруля. Так, с интервалом в несколько минут, из училища, гудевшего к вечеру как пчелиный улей, были выпущены и Крылов, и Нестерович, и Аверин, и Вениамин, и офицеры.
Как и договаривались, они встретились в подворотне соседнего дома и направились по Знаменке к Каменному мосту. В районе улицы Якимянки был дом, в котором, по утверждению Нестерович, им будут рады.
Они шли цепью друг за другом, осматриваясь по сторонам, и каждый из них в душе удивлялся, что сделалось с Москвой за несколько дней. Москва изменилась до неузнаваемости. Улицы, изрытые окопами, производили жуткое впечатление. Многие дома были покалечены, а некоторые совсем разрушены артиллерийскими снарядами, всюду валялись разбитые стёкла окон, спутанные трамвайные провода свисали со столбов, словно плети какого-то ползучего растения. Улицы, разумеется, не освещались, трамваи, разумеется, не ходили. Пройдя благополучно мост, они переулками вышли на Якимянку к нужному дому. Нестерович постучала в дверь.
– Кто? – тревожно спросил за дверью женский голос.
– Лена, это Мария, открой, пожалуйста, – также тихо ответила Нестерович в расщелину двери.
Ключ повернулся в замке. В следующую минуту тот, кто стоял за дверью рывком притянул её к себе за ручку и послышался металлический звук снятого с петли крюка. Дверь скрипнула, приоткрылась и тут же распахнулась настежь.
– Слава Богу, Маша! – воскликнул высокий женский голос, в тёмном проёме двери трудно было разглядеть, кто говорит. – Мы с ума сходим, не знаем, что с тобой. Два дня назад я была у вас, читала твою записку. Родители не находят себе места. Как бы сообщить, что ты жива и здорова? Ой, Машенька, какое счастье! Заходи, родная моя!
– Лена, я не одна… Прими нас, пожалуйста на несколько дней.
Обладательница высокого голоса, сделав шаг назад, пригласила:
– Конечно, конечно! Проходите в комнату, рада гостям!
Гости, как назвала хозяйка дома спутников Марии Антоновны, прошли тёмную прихожую и оказались в большой комнате. Здесь было относительно светло: на круглом столе, стоящем посередине, горела свечка. От печки, выходящей в комнату одной стороной, шло лёгкое тепло.
– Леночка, никаких вопросов. Напои, нас, пожалуйста, горячим чаем и устрой на ночлег. А завтра, точней уже сегодня утром, постарайся добраться до родителей, успокой их.
– Конечно, всё сделаю. Сейчас соберу чай, раздевайтесь и присаживайтесь к столу.
Она вышла. Мария Антоновна пояснила:
– Это моя близкая родственница, жена моего двоюродного брата. Он на фронте.
Вскоре вошла Лена с подносом. Расстелив большую белую салфетку, закрывающую всю поверхность стола, расставила на столе чашки с блюдцами, сахарницу, заварной чайник, тарелку с немудрёной едой.
– Пожалуйста, – движением руки пригласила к столу, – Машенька, разливай заварку, сейчас чайник принесу.
– Нам бы умыться, – извиняющимся тоном сказал Крылов.
– Да, да, пожалуйста, умывальник в комнате за кухней. – Лена подошла к комоду, достала полотенца, – пожалуйста…
Мужчины пропустили Нестерович вперёд, потом поочерёдно умылись сами. Холодная вода приятно освежала лица, взбадривала.
После чая хозяйка дома принесла подушки и пледы, разместила мужчин на кушетке и широких диванах. С Марией ушла на кухню, устроились там.
Наступил следующий день, и надо было решать, что делать дальше. Три дня назад офицер, прибывший из Петрограда в Александровское училище, рассказал, что на Дону генерал Алексеев формирует новые добровольные вооружённые силы.
О том, что ещё в начале октября 1917 года бывший Верховный Главнокомандующий русской армией при Временном правительстве Михаил Васильевич Алексеев начал создавать подпольную военную организацию, названную «Союз спасения Родины», неофициально называемую «Алексеевской», было известно многим военным и общественным деятелям. В её состав входили офицеры, прапорщики, юнкера, кадеты, студенты и семинаристы. Трезво оценивая политическую обстановку в стране, Алексеев выработал план действий: в случае захвата власти большевиками уехать на Дон, и там, на Дону, вдали от центра России, на основе созданной им организации, он будет формировать новую армию для борьбы с революцией. Именно новую армию, опирающуюся на патриотическое офицерство, признавая, что существующая армия вконец разложилась.
Так и случилось: 25 октября власть в Петрограде оказалась в руках большевиков. Бывший уже Верховный Главнокомандующий вынужден был скрываться несколько дней и ночей. Наконец, 30 октября Алексееву, переодетому в штатское, неузнанному революционным патрулём, удалось сесть в скорый поезд «Петроград – Ростов-на-Дону». Оттуда он доберётся до Новочеркасска к атаману Каледину, куда вскоре будут пробираться и члены Алексеевской организации, и те, кто не принял власть Советов. Словом, все, кто признаёт только демократический переход власти от Временного правительства и готов бороться с большевиками.
Тот же офицер рассказал, что на Урале, в Оренбурге, атаман Дутов собирает казаков, солдат и офицеров на борьбу с революцией.
Крылов, Аверин, Нестерович, офицеры и юнкер сидели в полутёмной комнате, и рассуждали над тем, что произошло в эти последние дни октября. Все они не принимали власть большевиков, и не допускали мысли, что лишаются своего Отечества.
– Я вот что думаю, – сказал Крылов. – Надо пробраться на Дон и вступить в армию Алексеева.
– Согласен, – поддержал пожилой офицер.
– Думаю, и Дутов нуждается в поддержке. Большевистская гидра распространяется быстро. И Урал, и Дон надо удержать во что бы то ни стало, – с задумчивым видом произнёс Аверин.
– Сейчас нам надо определиться, к кому идти.
После долгих обсуждений дальнейших действий, они приняли такое решение: Крылов с офицерами пробираются на Дон, к атаману Каледину и вступают в армию Алексеева. Аверин, Нестерович – в Оренбург к Дутову. Вениамин, конечно, с Авериным.
– Пока патрули ходят только по улице, но не исключено, что скоро пойдут проверки по домам. Так что задерживаться здесь нам больше нельзя, – сказал Крылов.
– Но до утра лучше отсидеться здесь. И Лена не возражает. – Нестерович подошла к окну, и, отогнув уголок занавески, стала всматриваться в густые сумерки. Двор был пустым и тихим. Из подворотни вдруг выбежала собака, нюхая на ходу землю. – Собака голодная… – тихо произнесла Мария Антоновна. Поправив занавеску, отошла от окна к стенке печки, прислонилась. Тепло приятно растеклось по телу. – Лена сказала, что в квартирах совсем отключили отопление, и продукты совсем исчезли. Вчера она видела на Страстной площади, как люди разделывали павшую лошадь. Картина, говорит, ужасная. Люди в отчаянии…
В это время хлопнула входная дверь, и в следующую минуту Лена, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и сильного морозного ветра, вошла в комнату.
– К ночи патрулей больше, чем было днём, – раздеваясь, сказала она. – Я от наших, обрадовала их, что с тобой всё в порядке, – улыбнулась Марии, подошла к ней, обняла за плечи, – беспокоятся за тебя очень…
– Спасибо, Леночка. А мы вот что решили. Переночуем и утром уйдём. Будем пытаться выехать из Москвы.
В это время Крылов, то и дело ходивший от двери к столу, остановился на мгновение в задумчивости. Приглаживая волосы двумя ладонями, он вдруг с силой махнув рукой, жёстким голосом произнёс:
– Нужно, всё-таки, попытаться собрать людей, но как это сделать, пока не знаю. Где сейчас александровцы, алексеевцы, прапорщики школ? Встретишь кого на улице – и не узнаешь, все кто в чём: и кто за революцию, и кто против…
– Надо посмотреть на вокзалах, – сказала Нестерович, мягко освобождаясь от объятия Лены, подошла к Крылову. – Своих узнать, надеюсь, всё-таки можно. Я вот что предлагаю. Завтра вы первые уйдёте. Я провожу вас на вокзал, посмотрю на обстановку. Если кого узнаю, организую их с вами на Дон. Потом пойду на Казанский вокзал. Постараюсь найти наших людей и убедить выехать с нами.
– Не надо, Мария Антоновна, вдруг кто узнает вас. Вы – человек известный, – возразил Крылов.
– Оденусь так, что не узнают, и у женщины проверять документы вряд ли будут.
– Ну, смотрите, вы отчаянная, вас не удержишь, – с улыбкой сказал Крылов, выходя из комнаты.
– Будем укладываться, завтра вставать рано, – сказала Нестерович и направилась к двери.
– Мария Антоновна, мне надо поговорить с вами, – обратился к ней Аверин вслед после некоторого замешательства. Теперь, когда определились с дальнейшими действиями, когда было решено покинуть Москву, внутри будто обожгло: а как же Соня?
– Слушаю, Кирилл Андреевич, только выйдем, не будем мешать, – предложила Мария Антоновна.
Они вошли на кухню, где Лена готовила чай.
– Пожалуйста, к столу, – сказала она, ставя на поднос чашки.
– Спасибо, Леночка, с удовольствием почаёвничаем, – улыбнулась Мария Антоновна, и тут же лицо её сделалось серьёзным, – нам надо поговорить, налей нам, пожалуйста, здесь.
Аверин и Нестерович сели за стол. Обжигаясь, сделали несколько глотков горячего чая.
– Хорошо… только очень горячий, пусть немного остынет, – сказала Мария Антоновна, отодвигая чашку. – Я слушаю вас, Кирилл Андреевич.
Аверин тоже отодвинул чашку, и, глядя в глаза Нестерович, сказал.
– Мария Антоновна, я должен сказать вам о своём личном вопросе. Вас, возможно, удивит, что я заговорил об этом в то время, когда у каждого человека, переживающего за свою родину, может быть только один единственный вопрос – это вопрос её спасения…. Но, дело в том, что меня ещё беспокоит и судьба моей жены, и я не могу молчать об этом. Я ушёл из дома 25 октября, и с тех пор ни я, ни она ничего не знаем друг о друге. Она ещё очень молода и, скажу откровенно, не приспособлена к трудностям. Одной в Москве будет для неё тяжело. Я хочу просить вас, Мария Антоновна, согласиться взять её с собой в Оренбург.
Аверин, по сути, мог не советоваться с Нестерович. Он – военный, и подчиняться обязан только лицу, высшему по званию. Но Нестерович являлась заместителем председателя организации, которой он был спасён и принят в неё. Кроме того, он не может не учитывать ум этой молодой женщины, её умение организовывать дело, правильно принимать решения, и, наконец, её мужество. Следовательно, во имя дисциплины, согласовывать бытовые вопросы и считаться с руководством этой организации он должен.
Мария Антоновна слушала Аверина внимательно. Нет, она совсем не удивилась просьбе Кирилла Андреевича, напротив, отметила в мыслях, как, всё-таки, благороден этот офицер.
– Я понимаю вас, Кирилл Андреевич, очень хорошо понимаю. Но выдержит ли ваша жена жизнь совсем не сладкую? Вам, участнику и длительной войны и теперешних боёв, легко представить её.
– Да, но она будет со мной…
– С вами, а в боях?
Наступила пауза, после которой Аверин сказал.
– Возможно, нелепо брать её с собой. Но она будет со мной, рядом, понимаете? …
– Отговаривать я не имею права, вы муж, вам виднее… Как вы сообщите ей об отъезде? Уезжаем ведь завтра, надеюсь…
– Я попрошу Вениамина сходить за ней, всё объяснить. Что касается его безопасности, то, я думаю, он не вызовет подозрений у патрулей, ведь выглядит совсем мальчиком.
– Хорошо, вы говорили с ним?
– Ни в коем случае, до разговора с вами не считал возможным.
Нестерович понимающе кивнула.
– Как зовут вашу жену?
– Соня, Софья Павловна…
Спустя тридцать минут Вениамин вышел из дома Лены. Ледяной ветер пробивал до костей. Глубже натянув шапку на голову, он почти бегом направился к центру города. Выйдя на Тверскую, сбавил шаг. Мимо прошли несколько прохожих. Рассеивая фарами ночные сумерки, тарахтя моторами, в сторону Красной площади проехали два автомобиля и грузовик. На другой стороне улицы он заметил троих мужчин с повязками на рукавах шинелей – патруль. Вениамин подошёл к нужному дому – девятый от угла Скобелевской площади, как объяснил Кирилл Андреевич. Поднявшись на третий этаж по широкой лестнице с красивыми перилами, он тихо постучал в дверь. Прошла минута, другая – никто не открывал. Вениамин прислушался: за дверью было тихо. Он опять осторожно стукнул два раза. Наконец, за дверью послышалось тихое движение.
– Кто там? – раздался встревоженный женский, почти детский голос.
– Откройте, пожалуйста.
Наступила пауза, затем послышался звук открывающегося замка, и дверь осторожно приоткрыли. В её щели юноша увидел бледное и озабоченное лицо девушки.
– Разрешите войти? – спросил молодой человек.
– Пожалуйста, – неуверенно ответила девушка, раскрыв дверь шире. Отступив на шаг, она впустили юношу в квартиру. – Кто вы?
– Вы – Софья Павловна? – не ответив на вопрос, в свою очередь спросил Вениамин.
– Да… Что вам угодно?
– Я от вашего мужа, Кирилла Андреевича.
– Кирилла? Где он, что с ним? – голос Сони задрожал, и лицо её стало ещё напряжённее.
– Не волнуйтесь, с ним всё в порядке. Кирилл Андреевич сам подробно расскажет вам. Он просил вам передать, что вынужден уехать. Совсем уехать из Москвы. Понимаете? Если вы согласны ехать с ним, то собирайтесь, я вас проведу к нему…
– Уехать из Москвы? Совсем? А как же?.. Уехать из Москвы… – в растерянности повторяла Соня. – И вдруг, спохватившись, произнесла:
– Конечно, конечно…
– Вам сейчас же надо собраться. Времени мало. Оденьтесь и обуйтесь потеплее, попроще и возьмите самое необходимое.
– Одеться попроще? Во что же? Может, в полушубок прислуги? Она страшно напугана всем и неделю назад уехала в деревню. – Соня машинально открыла дверцу шкафа-гардероба и достала полушубок.
– Да, это подойдёт.
Соня надела его, на голову накинула белую пуховую паутинку. Вениамин взглянул, покачал головой.
– Нет, слишком нарядный платок. Наденьте что-то другое.
Соня ушла в соседнюю комнату и через некоторое время вышла с тёплым вязаным платком в руках.
– Этот в самый раз, – одобрил он. – И ещё. Кирилл Андреевич сказал, что если есть какие-нибудь деньги, возьмите, только упрячьте понадёжнее.
Соня кивнула, опять вышла в ту же комнату. Весть о Кирилле немного успокоила её, и она начинала понимать ситуацию. Деньги, конечно, она возьмёт. Соня подошла к комоду и из верхнего ящика достала инкрустированную деревянную шкатулку. «Взять с собой?» – подумала она. Но в следующую секунду сообразила, что шкатулку, отделанную разными породами дерева, с серебряным замком и янтарными вензелями «Е II», брать нельзя. А вот то, что в коробке?
В ней хранились фамильные драгоценности. Это были красивые ювелирные изделия из золота и серебра, с дорогими камнями, передаваемые по наследству. Среди них Соне особенно нравилось золотое колье из хризолитов. Это колье было куплено сто лет назад прапрадедом Сони по материнской линии во время его путешествия по Италии. Изделие необыкновенной красоты было подарено Соне родителями в день свадьбы. «Нет, его брать нельзя», – с сожалением решила Соня.
Перебрав золотые украшения, она достала золотой медальон, раскрыла его. В сердце вдруг кольнуло: с маленькой фотографии, вложенной в одну половинку подвески, на неё смотрели родители, с другого снимка, лежавшего в крышечке – Кирилл. «Медальон нужно взять обязательно», – решила она, закрыла его, отложила в сторону. Покопавшись, она выбрала ещё три колечка и серёжки. Обручальное кольцо сняла с пальца. Всё это разделила на две кучки и завернула в маленькие носовые платочки. «Куда спрятать?» – подумала.
– Софья Павловна! Пожалуйста, поторапливайтесь, – услышала она голос молодого человека.
Быстро вложив каждый свёрточек в шерстяные носки, к щиколоткам ног под резинку, посмотрела. Нет, незаметно. Вышла из комнаты. Вениамин, окинув её взглядом, сказал:
– На ноги наденьте вон те валеночки, – указал на стоящие в прихожей короткие валенки. Соня сунула в них ноги – шерстяные носки выглядывали из невысоких голенищ. Спрятанные в них кулёчки не мешали ногам.
– Я готова, – сказала она и вдруг спохватилась, подумала: если родители возвратятся, они должны знать, что с ней всё в порядке. Вбежав в кабинет к письменному столу, написала короткую записку: «С нами всё в порядке, не беспокойтесь. Целую, Соня» – и вернулась в прихожую.
Они тихо спустились по лестнице на первый этаж. В подъезде по-прежнему было тихо. Вениамин, помня совет Кирилла Андреевича, когда они шли в Лефортово и обратно, сказал:
– Я пойду вперёд, вы – через несколько шагов от меня. Если меня остановят, проходите мимо и спрячьтесь в первом же подъезде. Я найду вас, если отпустит патруль. Если арестуют, то запомните адрес, – и назвал его. Постарайтесь добраться до места. Да! Если к вам подойдут с проверкой, скажите, что вы бывшая прислуга, понимаете?
– Понимаю, – кивнула Соня, повторила адрес.
Юноша вышел из подъезда. Соня считала: раз, два, три… Досчитав до семи, направилась за ним, держась на расстоянии нескольких шагов.
До Якимянки они добрались благополучно. У патрулей, которыми был насыщен центр города, не было ни малейшего интереса к молоденькой девушке и пареньку.
…При тусклом освещении керосиновой лампы Соня увидела, сидящего за столом, человека. Человек вдруг резко встал, бросился к ней: «Соня!..» Она в мыслях была готова к встрече с Кириллом, но в исхудавшем, сильно постаревшем за эти девять дней мужчине в солдатской гимнастёрке, она едва узнала мужа. Ничего от прежнего Кирилла не осталось – только его приятный баритон. Они обнялись, и так простояли какое-то время, не говоря ни слова.
Нехотя наступало ноябрьское утро: около восьми часов было ещё довольно темно. За ночь ветер усилился, словно манная крупа, пошёл снег. Крылов и офицеры, договорившись между собой добираться до Курского вокзала разными путями, поблагодарив хозяйку, один за другим покинули дом Лены. Спустя час, попрощавшись с ней, взяв с собой холщёвую сумку с вещами и кое-какими продуктами, на вокзал отправилась и Мария Антоновна. Она была уверена, что там встретит солдат «Союза…», сведёт их с Крыловым и отправит на Дон.
На вокзале была полная неразбериха. Казалось, что все жители Москвы собрались здесь. До отправления очередного поезда южного направления оставалось 15 минут. Женщины, мужчины в штатской одежде, дети, солдаты бегали от одного окна кассы к другому в надежде купить билеты. Кому-то удавалось, и они, пробившись сквозь толпу в вокзале, боясь опоздать, бежали на перрон к составу, натыкаясь друг на друга.
С трудом пройдя в зал ожидания, Нестерович сразу увидела Крылова. Он стоял напротив входного арочного проёма в окружении каких-то людей. Мария Антоновна близко подходить не стала, а остановилась так, чтобы попасть в поле зрения Крылова, который то и дело посматривал в сторону входа. Он увидел её сразу. Мария Антоновна, дав ему знак, протиснулась к колонне. В следующую минуту подошёл Крылов.
– Мария Антоновна, встретил наших, их здесь много. Поговорили. В общем, постараемся сегодня уехать. Если не все, то частями, – тихо сказал он, наклонившись к Марии Антоновне.
– Вижу, вижу, кое-кого узнаю. Как с билетами? Смотрю, народ кассы штурмует.
– Некоторым удалось достать, и для меня тоже. В общем, договорились правдами и неправдами добраться до Ростова, переждать несколько дней, пока подъедут остальные и тогда одним отрядом до Новочеркасска.
– Прощайте,… Желаю благополучно добраться…
– Мария Антоновна, и я желаю вам удачи. Буду всегда помнить вас. Встретимся ли когда?
– Будем надеяться… – улыбнулась Мария Антоновна.
Крылов обнял её за плечи, слегка притянул к себе.
– Прощайте…

0

Автор публикации

не в сети 7 лет

tatyana.mihaylova

Отрывок из романа "Буран" 0
Комментарии: 0Публикации: 2Регистрация: 23-07-2018
Отрывок из романа "Буран"
Отрывок из романа "Буран"

Регистрация!

Достижение получено 23.07.2018
Выдаётся за регистрацию на сайте www.littramplin.ru

Добавить комментарий