В аду есть особое место для мужчин, которые беспричинно исчезли из моей жизни. Их не знакомые друг с другом души будут вариться в одном котле и недопонимать, чтó могло их объединить. А в углу преисподней, в персональном комфортабельном котелке, будет вскипать А.
Мы познакомились на юге Италии, в Позитано, откуда А. был родом. Позитано – неописуемый город — город, который останется самым прекрасным на планете, даже если оттуда улетят все самолёты, уедут все поезда, уплывут все корабли, но задержится на бессрочное мгновенье загорелый парень с небритыми щеками и солоноватыми губами.
А. работал мясником на позитанском рынке, хотя с такой породистой внешностью он должен был быть актёром. Мне нравилось фотографировать руки А., особенно благородные кисти, у основания которых из-под рукавов рубашек, так редко носимых им, торчали волоски.
С А. мы провели вместе лишь пару недель, но за этот непродолжительный промежуток времени мы пережили больше, чем тётя Лида со второго этажа за всю свою жизнь. Мы были молоды, у нас не было денег, у нас была только водка и немного любви. Итальянцы тоже водку пьют, но даже это огненное пойло они умудряются называть красивым словом «граппа».
Я создала в своём воображении совершенный для меня образ А. и, идеализируя приписанные ему качества, влюбилась в него. А. бы подумал так, А. бы сказал иначе, А. бы так не сделал. В моих глазах А. был квинтэссенцией добра и мужской порядочности, воплощением человеческой честности, которую в условиях разразившейся пандемии фальши нельзя недооценивать. Искренних людей сегодня меньше, чем обладателей четвёртой отрицательной группы крови.
Я не хотела привязываться к А. и тешить себя иллюзиями о том, что, возможно, когда-то где-то как-то мы пересечёмся. Я уже неоднократно обжигалась этими бестолковыми односторонними страданиями, когда сухая горечь безжалостно режет грудную клетку скальпелем тоски, свирепо приправляя наиболее повреждённые участки диафрагмы пудами ядовитой соли одиночества.
В первый же день моего возвращения домой мне пришло сообщение от А.: «Ещё вчера я мог заехать за тобой на своей «веспе», а уже сегодня ты в другой части мира». Я не нашла слов, чтобы ответить ему.
Люди, которым предначертано быть вместе, не должны молиться разным богам или просыпаться под чужими небесами. Я свела наше общение на нет, срубила его на корню. Я не предприняла ни единого действия для потенциально возможного воссоединения с А., а ведь чтобы выиграть в лотерею, нужно хотя бы купить билет.
Я молчала день, другой, третий, игнорировала его звонки. Это быстро надоело А., и на прощание он написал мне: «До встречи в Лиссабоне».
Хах, Лиссабон. А. знал, что я давно мечтала посетить португальскую столицу, и хотел сопроводить меня. Долгое время мне снилось, как я еду в Лиссабон и встречаю на Торговой площади А.
За что будет гореть в аду А.? За то, что он видел меня насквозь. За то, что заставил меня узнать, какая я слабачка, неудачница, которая так и не научилось бороться за свои идеалы, желая выиграть в лотерею, не удосужившись купить билета. За то, что, благодаря ему, я открыла для себя основополагающую саморазрушительную истину своей жизни: куда бы ты ни ехала, ты забираешь с собой себя. И свою неадекватную мазохистскую тягу к страданиями, граничащую с синдромом Амаранты Буэндии, свою маниакальную одержимость драматизацией повседневности, я проношу в себе из года в год из города в город.
До встречи в Лиссабоне, А. Или, на крайний случай, в аду.
Автор публикации
