Номинация: «Фэнтезийный рассказ»
Карлтон Болд всегда считал себя незаурядной личностью и с детства знал, что ему предназначены невероятные свершения и великая слава. Вот только годы шли, а слава, как и свершения, всё не приходили. Карлтон задумчиво сидел в кресле, поглаживая подбородок и хмуро глядя в окно. После двадцати лет он перестал ждать озарения для своих «великих дел», а начал гоняться за ним. Он объездил сто девяносто три страны, выступил с тридцатью двумя тысячами докладов, создал невероятное количество изобретений и что в итоге? Ничего! Всегда в момент его триумфа случалось что-то более важное, интересное и неожиданное, что заставляло всех забыть о нём – то всю его лабораторию затопит в день пресс-конференции, то другой учёный успеет заявить раньше о своих достижениях, то интервьюер попадёт в аварию по дороге и миллионы других причин «почему не».
Брови Болда нахмурились ещё сильнее. Он съехал по ярко-фиолетовому креслу немного вниз и недовольно взглянул в зеркало. Оно отражало грустного, немного морщинистого, но всё ещё довольного привлекательного мужчину лет сорока, хоть паспорт и уверял, что ему шестьдесят три. В этот миг ему показалось, что он чертовски одинок и весь мир против него.
– Я ведь столько всего сделал! Даже выходил в открытый космос без скафандра! Вывел осьминога, плюющегося лимонадом вместо чернил! Я выпустил книгу по астрофизике с доказательством влияния черных дыр на направление роста бровей! А мои козы? Мои козы съедали в сутки несколько тонн использованной канцелярии, давая вместо молока – краску разных цветов, а ещё… – бурный поток громких и яростных возмущений прервал львиный рык – очередное изобретение Карлтона, заменяющее ему дверной колокольчик. Мужчина тут же забыл о своей горькой судьбе и радостно подпрыгнул, а в его чуть выцветших зелёных глазах заплясали чёртики. Поспешно завязывая свой водорослевый халат, он устремился к двери. Конечно, изобретатель не ожидал, что журналисты прибудут так рано, но был готов их встретить даже среди ночи – всё ради славы. Однако когда Болд распахнул дверь, за ней стояла лишь потрёпанная старушка, живущая напротив.
– А, это вы, миссис Коптер, – голос мужчины немного дрогнул от досады, но потом он широко улыбнулся посетительнице, пропуская её внутрь дома. – Чаю? У меня есть просто невероятный ароматный травяной сбор с вытяжкой из усов майского жука – прекрасно тонизирует сосуды и дарит отличное настроение!
– Мистер Болд, я пришла к вам за своей шалью. Вы брали её у меня, кажется, год назад для каких-то исследований, – медленно проскрипела гостья, ласково улыбаясь практически беззубым ртом. – От чая я, пожалуй, тоже не откажусь. Такой долгий путь, – старушка неопределённо кивнула головой в сторону своего дома, который был через дорогу.
– Да-да, помню! Прекрасная шаль. Я изучил строение и сплетение нитей в ней, оказалось, что они в точности повторяют схему Токийского метро.
– Я об этом даже не знала, – старушка очень медленно, опираясь на палочку, шла за подпрыгивающим и мечущимся Карлтоном. – Знаете, она ещё прекрасно греет мои уже немолодые косточки.
Хозяин дома улыбнулся, дожидаясь, пока женщина дойдет до кухни. Это была действительно старая женщина, чьи седые волосы были собраны в тугой, но взлохмаченный ветром пучок, а лицо казалось одной сплошной морщиной. Но даже её обществу Болд был несказанно рад. В погоне за славой и успехом он остался совсем один: ни друзей, ни жены, ни детей у него не было. Да и откуда им было взяться, если дольше недели он нигде обычно не задерживался? Конечно, у него жил лимонадный осьминог Барри и двухметровый паук-вязальщица Агата, но с ними особо не поговоришь…
Гостья, наконец, уселась за стол, а Карлтон в это время суетливо ставил самый обыкновенный чайник на какую-то странную установку, совершенно не похожую на плиту. Она состояла из десяти рукояток различного цвета и величины, огромного листа какого-то металла, таинственного черного ящика, издающего скрежет, и двух штурвалов корабля, встроенных один в другой.
– Хотите варенья из хвостов скорпионов? Как раз сегодня утром сварил новую порцию, – добродушно предложил хозяин дома, выставляя на огромную дубовую столешницу всё, до чего дотягивались руки.
– От чего бы и не попробовать варенье из корней свеклы, – совершенно спокойно ответила старушка с мягкой улыбкой, в которой не хватало пары зубов. Болд почему-то не стал её поправлять. Через пару минут стол был заставлен различными удивительными яствами: варенье из хвостов скорпионов, верблюжье желе, летающий пудинг, осьминожий лимонад, улитковый джем, три сорта хлеба, сосульчатые булочки, а также свекольный острый пирог вместе с обещанным чаем, который едва поместился.
– Понимаете, миссис Коптер, я никак не могу найти своё призвание. Я столько всего делаю, исследую самые невозможные области, издаю научные и художественные книги, вывожу новые породы и виды животных, да я… я даже фалангу мизинца на левой руке собираюсь удалить через неделю! А всё также остаюсь неизвестным и никому не нужным Карлтоном Болдом.
– Ну-ну, мистер Болд, удалять коленку на правой ноге совсем не обязательно, чтобы быть известным. Просто нужно немного подождать своего часа.
– Всю жизнь я посвящал науке! У меня нет ни семьи, ни друзей, только мои животные, которые рано или поздно отправятся в иной мир. Я хочу, чтобы потомки помнили обо мне, уважали всё, что я создал и ещё создам! – вскричал он, но голос его надорвался и запищал.
– Все этого хотят, Карлтон, но вы точно останетесь в памяти жителей нашего городка как создатель самого вкусного варенья из хвостов скорпионов! – она задорно улыбнулась белоснежными зубами, и кудряшки её каштановых волос затрепетали от радости.
– Если оно вам так нравится, то могу дать вам пару баночек с собой. Всё равно мне столько не съесть. Может, вам провести экскурсию по моим изобретениям? Я готов рассказывать о них хоть до вечера, и поверьте, того что есть в этом доме вы не увидите больше нигде! – он с воодушевлением и горящими глазами вскочил из-за стола, намереваясь рассказать всё о том, что он когда-либо сотворил.
– Ах, я и так уже засиделась у вас, милок, а мне ещё правнуков вести в парк. Хотя, знаете, после вашего чая и варенья я чувствую себя так, будто помолодела на десяток лет, – она задорно подмигнула, заставив Болда, наконец, взглянуть на неё. Перед ним сидела женщина лет пятидесяти с задорными кудряшками, торчащими из пучка волос, со щеки исчезла фиолетовая бородавка, морщины разгладились, и даже утерянные когда-то зубы уверенно занимали своё место.
– Постойте! Так вы ведь действительно помолодели! Неужели это всё моё варенье? Это же… это же прорыв! – изобретатель сам словно стал младше на двадцать лет, подхватил свою гостью и закружил на руках. Вот оно! Вот оно дело всей его жизни, его победа, он смог! Наконец, он сделал это – сквозь тысячи ошибок, сквозь все его неудачи, Карлтон Болд прорвался.
– Ой! Я ещё не так молода, чтобы кружить меня, мистер Болд! – она звонко рассмеялась, пытаясь восстановить равновесие, когда её опустили на землю. – В любом случае, огромное вам спасибо, давно я себя не чувствовала так прекрасно. Всего вам хорошего, – женщина бодро выскользнула из кухни и в считанные секунды оказалась за входной дверью.
– Миссис Коптер, вы свою шаль забыли! – спохватился довольный мужчина, когда его гостья уже спускалась с лестницы
– Знаете, оставьте шаль себе. Я и без неё себя отлично чувствую, а пару баночек варенья я у вас обязательно куплю, – и дверь за ней закрылась.
Не прошло и дня, как об этом узнали все. Кто-то встретился с миссис Коптер с внуками и удивился, что она так молодо выглядит, кому-то по секрету рассказала соседка, а другие посмотрели вечерний выпуск новостей. Мистер Болд там сиял во всей красе, рассказывая о чудесном варенье молодости, а также показывая другие диковинные изобретения. Днём и ночью почти без передышки он варил и варил свое чудесное зелье, продавал его, угощая всех летающим пудингом, нежнейшим чеширским пирогом и всем, что у него только было. Карлтон был на седьмом небе от счастья – во всех новостях города, штата и округа по телевизору был он. Ещё немного и весь мир узнает о нем!
А люди закупали варенье из хвостов скорпионов килограммами, ели, нахваливали и… не молодели. Весь город, окутанный праведным гневом, уже через неделю требовал вернуть деньги и наказать негодяя за мошенничество.
– Мы хотим правду! – кричали возмущённые горожане.
– Мы хотим молодость! – кричали женщины, оскорблённые до глубины души.
– Мы хотим свои деньги! – не менее оскорблённо и возмущённо кричали джентльмены, потрясая своими шляпами, сжатыми в кулаке.
– Господа! Я понимаю ваше возмущение, но не понимаю, почему варенье не помогло, ведь миссис Коптер… – растерянный голос изобретателя утонул в новых возмущениях. Болд приподнял руку, призывая к тишине. – Тем не менее я верну всем вам деньги, но заходить будете по одному или семьями, чтобы я мог спокойно с каждым рассчитаться. Ещё раз приношу свои извинения, – его голос был очень печальным, а плечи низко опущены. Он снова потерпел поражение. Но какое! Теперь все запомнят его как мошенника, шарлатана, лгуна и обманщика. Ничто уже не способно стереть пятно с его репутации. Оставалось лишь вернуть всем деньги и больше никогда и ничего не изобретать.
Очередь, выстроившаяся перед его домом, постепенно рассасывалась, но до её конца было ещё очень далеко. Кто-то проводил у Карлтона не больше трех минут, а кто-то сидел по полчаса заставляя всю очередь бурно негодовать. Время уже подходило к обеду, а последний зашедший задерживался вот уже целых сорок пять минут! Недовольные начали колотить в дверь, требуя продолжить приём желающих, но её никто не спешил открывать. Наконец, спустя ещё семь минут из дома гордо вышла женщина под руку с мужчиной. Только вот что странно – это были не те, кто зашёл практически час назад. Это была полная сил, молодости и здоровья пара. Очередь ахнула. Значит, лекарство от старости всё-таки есть? Может быть, они просто недостаточно съели? Среди людей прошёл тихий шепот.
– Постойте, не уходите! – крикнул первый опомнившийся, глядя как парочка удаляется в направлении своего дома. – Что он вам дал?!
– Мистер Болд? Ничего. Мы сидели, разговаривали, считали сколько он нам должен, размышляли не взять ли ещё чего-нибудь на эти деньги, ведь варенье очень вкусное. Как и многие другие его удивительные десерты. Он выглядит таким разбитым, ах, бедняжка, – женщина печально покачала головой. – Но я так хорошо себя чувствую после разговора с ним, − она мечтательно улыбнулась, глядя на мужа. Кажется, он вновь был таким, как десять лет назад.
– Боже мой… сила не в варенье! Но в чём? Чай? Или что-то ещё из его десертов? – вскричала какая-то девушка, слушавшая этот разговор.
– А как долго длится этот эффект? – раздался мужской бас прямо над ухом «первого», от чего тот аж подпрыгнул.
– Не так долго, как хотелось бы, милок, – это была миссис Коптер, пришедшая за своей шалью. Волосы её вновь были словно серебро, однако зубы ещё сверкали белизной.
– Что за шум? Почему никто не заходит? – на пороге появился виновник спора, недоуменно оглядывавший толпу.
– Мистер Болд, что вы им давали?! – тут же изобретателя, начали обступать, прижимая к двери.
– Я? Мы просто сидели на диване, пили чай… кажется, миссис Элеон попробовала кусочек чеширского пирога, а мистер Глен гладил Агату и… – он замолчал и задумался.
– Я пробовал ваш летающий пудинг! – воскликнул мужчина с восторгом на лице. Толпа шепталась, спорила и готова была хоть сейчас скупить всё, к чему прикасались эти люди – паучиху, тарелки, ложки, диван, все сладости, даже дом Карлтона, вместе с ним самим. Изобретатель запаниковал от такого напора и спрятался за спасительную дверь, которую с трудом, но удалось открыть, а потом с не меньшими усилиями – закрыть. В дверь колотили до самого вечера, и судя по тому, что было видно из окна, возле дома стоял практически весь город, жужжащий как назойливый перфоратор соседа. Только ребятишки заливисто смеялись над толпой взрослых и бегали повсюду, продолжая разносить новость об эликсире молодости птицам, соседским животным и вообще всем существам, которые встречались им по пути.
А на утро в городе начались митинги с требованием вернуть им молодость и шаль миссис Коптер. Даже полиция, прибывшая утихомирить толпу, внезапно встала на их сторону и присоединилась к требованиям, приклеив скотчем картонки с призывами прямо на свои дубинки.
– Агата, что мне делать? Я не знаю почему они молодеют! – он в отчаянии смотрел на свою огромную паучиху, которая ни на секунду не отрывалась от вязания, но несколько пар глаз грустно смотрели на хозяина. В ответ она лишь сочувствующе простучала челюстью какое-то очень известное паучье выражение, чтобы подбодрить Карлтона. Он лишь тяжко вздохнул и опять уставился в глазок. На плечи ему легло связанное из шерстяной паутины пончо. Болд рассеянно поблагодарил свою питомицу за это и надел её подарок. Видимо паучьи узоры, в которых он заблудился, пытаясь найти горловину, так его впечатлили, что он замер на середине пути. Потом он резко потянул пончо и пробил головой новую дырку, а в бывшую горловину он просунул левую руку. Стало тепло и уютно. Сверкая во все тридцать два зуба и два безумных от счастья глаза, он решил обязательно запустить в продажу такие болдчо.
Карлтон нервным движением распахнул дверь, и шагнул прямо в образовавшуюся тишину. Вдохнув побольше воздуха, словно собирался лететь на воздушном шаре, надувая его своими легкими, он провозгласил:
– Уважаемые граждане, друзья, коллеги, товарищи, незнакомцы и дети. Я не знаю, что дарует вам молодость. Однако, я собираюсь устраивать экскурсии по своему дому два раза в день, после каждой вы сможете пройти на веранду, где я устрою небольшое кафе. На экскурсии будет открыта запись – дом вместит не больше двадцати человек за раз. Первая состоится через неделю, буду рад видеть каждого! – Болд, наконец, вдохнул ещё раз, внимательно оглядывая притихшую толпу. В голове запоздало мелькнула мысль о том, что ему бы не помешало нанять секретаря. Очухавшийся народ уже протягивал ему деньги, чтобы попасть на экскурсию прямо сейчас и ни секундой позже, заставляя его сбегать с поля боя со скоростью касатки. – Ах да, миссис Коптер, зайдите за своей шалью, – с третьей попытки ему удалось перекрыть своим криком шум людей, больше похожий на турбину самолета, и захлопнуть дверь.
Всю неделю дома у Карлтона кипела напряженная работа: он пилил, сверлил, прибивал, перетаскивал, раскладывал, убирал, писал речи, готовил и всё это под несмолкающий звук телефона. Он был рад, что Эдит Коптер согласилась принимать все звонки и вести запись клиентов – в первый же день очередь была уже на три месяца вперед. Сумасшедшая подготовка, словно бешеная гонка хомячков в триатлоне, была завершена.
Болд надел свой лучший водорослевый костюм, цветущую шляпу (очередное изобретение – земляная шляпа-горшок, в которую садят разнообразные цветы) и с широкой улыбкой распахнул дверь первым гостям.
– Добрый день, дамы, господа, – он галантно поклонился, – прошу вас, проходите, не стесняйтесь, вас ждёт удивительное приключение!
Мужчины и женщины, как молодые, так и не очень заходили в дом и начинали удивленно озираться. Место, в котором они были буквально неделю назад, преобразилось. Казалось, что пространства стало в разы больше, стены стали светлее, а большая часть мебели либо исчезла, либо сменила местоположение. Дом стал похож на большой лабиринт из тарахтящих, пищащих, светящихся, танцующих и разговаривающих изобретений, книг, каких-то странных установок, стендов с фотографиями, вырезками из газет и многого другого. Люди потрясенно оглядывались и с нетерпением ждали увлекательных историй. Началось самое первое путешествие в мир странных, непонятных и таких же очаровательных, как ринопитек, талантов Карлтона Болда. Через два часа и тринадцать минут компания сверкающих, молодых и наперебой делящихся впечатлениями людей оказались на залитой солнцем веранде.
Меню в кафе было впечатляющим – ни одного знакомого десерта на двух листах! Тут же встал вопрос о возможности посещёния кафе в любое время, на который был дан однозначный ответ: с начала первой и до конца последней экскурсии кафе примет и удовлетворит самые необычные вкусы всех желающих. Прямо там Болд и нанял двух девушек в официантки (правда потом пришлось нанять других, чтобы девушки не начали агукать и передвигать по кафе на четвереньках). Народ пребывал в приятном расположении духа, смеялся, восхищался той или иной истории, рассказанной Карлтоном, делился мыслями о том, что ещё мог создать изобретатель, придумывали различные применения для уже созданных и просто давали волю своим фантазиям, которые неустанно фиксировал сам Болд, чтобы потом воплотить в жизнь. Он ликовал, готов был плясать и прыгать от радости прямо здесь и сейчас – его мечта сбылась! От этого занятия его оторвал мужчина приятной внешности в легком пиджаке и джинсах, глаза его закрывали солнечные очки.
– Мистер Болд, мы можем с вами поговорить наедине?
– Да, конечно, – всё также расслабленно и чуть подпрыгивая Карлтон пригласил незнакомца в дом на свою кухню. Сейчас она была целиком заставлена различными вареньями, банками чаев, летающими под потолком десертами, чеширским периодически исчезающим пирогом, верблюжьим хлебом и всем тем, что было в меню. Согнав рукой пищащее мороженое со стола, он уселся и выжидающе посмотрел на гостя.
– Я представитель спецслужб пяти стран. Мы хотели бы узнать ваш рецепт эликсира молодости.
– Понимаете… – начал было Болд.
– Мы понимаем, это совершенно не бесплатно. Назовите любую сумму.
– Нет, послушайте. Я не знаю в чем секрет молодости. Люди приходят ко мне, рассматривают и трогают мои изобретения, едят мои кондитерские шедевры, но… я не имею ни малейшего понятия почему они молодеют! – хозяин дома всплеснул руками и как-то по-детски обиженно оттопырил нижнюю губу.
– Значит, вы отказываетесь выдать нам свой секрет? – мужчина нахмурился.
– Это секрет и для меня самого! – возмутился Болд.
– В таком случае подпишите бумагу об отказе, а в следующий раз мы будем говорить уже по-другому, – тон гостя стал угрожающим, вызывая мурашки по коже.
– Вы меня не слышите? Я не знаю в чем секрет! Я не имею ни малейшего понятия, почему они все молодеют! – Карлтон подскочил со стула, яростно упираясь ладонями в стол. Маргаритки на его шляпе покачивались, а ноги дрожали, словно чихуахуа на приеме у ветеринара.
– Мистер Болд, у вас всё в порядке? – из-за угла выплыла сорокалетняя миссис Коптер, строго поглядывая на двух мужчин.
– Да, у мистера Болда пока всё в порядке. Я уже ухожу, – представитель спецслужбы криво улыбнулся, делая акцент на слове «пока», окинул Карлтона каким-то странным взглядом и ушел. Изобретатель тут же рухнул обратно на стул, вспоминая как дышать.
– Что же такое…Эдит, я ведь только хотел дарить людям молодость, радость…А что теперь? – его лицо выражало крайнюю степень отчаяния. – Спецслужбы! А потом кто? Армия? Ученые? Правительство? Старейшие черепахи мира? Что мне делать?
– Для начала вам не мешало бы умываться, улыбнуться и немножко взбодриться, а то все маргаритки повяли, – она подошла и ласково потрепала Карлтона по плечу, на что тот лишь благодарно улыбнулся. Пришло время для второй экскурсии и новые гости уже ломились в дверь.
А тем временем Джозеф Лажа прятался за щекоточным шкафом, следя за своим объектом. В его глазах словно читалось: «Я тайный агент Силенда, Лихтенштейна, Науру, Монако, а теперь ещё и Тобаго, потому что первые четыре страны меня выгнали. В совершенстве владею всеми выдуманными мной языками, которые никто не понимает. Знаю айкидо, дзюдо, танго, каратэ, самбо, фокстрот, стэм, стэнд ап, силат, бокатор, русский хоровод, ниндзюцу и много других способов запугать жертву иностранными словами. Способен усилием воли и страшным взглядом вызвать головную боль и желание посетить туалет у самого себя. Провалил сто двадцать три задания, был по ошибке похищен вместо канцлера Германии, и даже не был съеден зверски голодными и уже две минуты не кормленными крокодилами. Трижды чуть не утонул в луже возле подъезда. И я постараюсь выжить, выясняя ваш секрет!»
И пока разведчик оставался нераскрытым, дальнейшие события лишь набирали обороты. После тайного агента, за ним потянулись филиппинские хиллеры, немецкие и британские ученые, японские ниндзя, китайские диетологи, представители интересов панд, почитатели макаронного монстра, а также уругвайская ассоциация кукурузников… И все шли за одним и тем же – за молодостью, только с различных сторон. Они исследовали каждый миллиметр его квартиры, каждый его десерт возили в лучшую Швейцарскую лабораторию на изучение, даже самого Карлтона постоянно тыкали иголками, чтобы взять кровь, надевали какие-то липкие, как смесь клея и жвачки, устройства на голову, на всё тело, не давали ему сутками спать, но результатов не было. Были даже созданы специальные ритуалы – сесть на диван, выпить чаю, закусить кусочком чеширского пирога и почесать животик Агаты, другие обходили пугающийся стенд трижды, залпом выпивали чай из скорпионьего варенья, приседали одиннадцать раз и ползком выходили из комнаты. Результатов не было абсолютно никаких. Все показатели в норме, ничего сверхъестественного, в квартире, десертах, изобретениях, ритуалах и амулетах не находили. Ни того, чего не должно быть, ни того, что быть должно, а его нет. Загадка оставалась нерешенной.
Тем временем имя Болда обошло весь мир, о чём он часто любил говорить в интервью или высокопоставленным гостям в своём кафе, потягивая горячий олений кофе:
– Даже в ООН меня знают и впускают, только взглянув на лицо! – и под завистливые взгляды добавлял: – Ах, слава так утомляет.
Может из-за этого, а может из-за секрета эликсира между странами всё сильнее назревал конфликт, притаившийся, словно готовящаяся к прыжку кошка: никто не хотел делиться тем, что уже узнал, предоставлять свою помощь, объединять результаты. Порой всё доходило до абсурда – если кто-то просил Болда сдать кровь, то этого требовали сразу все и даже дрались между собой за право сегодня изучать мозг Карлтона, ставить на нём эксперименты. Каждый из участников конфликта вцепился в информацию как жадная рыба в наживку. Никто не хотел упускать свой шанс первым открыть эликсир молодости и заработать на нём миллионы. Однако, Болд сотрудничал со всеми, считая, что чем больше умов, тем быстрее они всё выяснят. Только это вызывало всё больше и больше точек преткновения – каждый хотел заниматься этим делом единолично.
В итоге конфликт созревал всё быстрее, подгоняемый сенсационными статьями каждой из сторон-участниц, и был похож на абрикос, созревший в апреле среди вечной мерзлоты. Поэтому, чтобы не допустить третьей мировой войны, на чрезвычайном совещании было принято решение создать особый комитет «Болдтон» при ООН. В него входили все заинтересованные страны, которые теперь неохотно делились своими результатами, анализировали их, выдвигали и опровергали теории. Цель была у всех одна – узнать секрет. Однако строились интриги коалиций против других стран, подтасовки результатов, ведь каждый в тайне мечтал об одном – первым догадаться о правде, но не сказать другим.
Болд, изможденный бесконечным нахождением под наблюдением как микроб в чашке Петри, всё реже вел экскурсии сам и доверял это нанятому молодому восьмидесятилетнему человеку, подолгу оставаясь в кафе, выпекая десерты или просто общаясь с посетителями. Однако поток интервью, приглашений на шоу, открытия новых кафе выматывали его всё больше и больше, поэтому однажды он вышел в магазин за кукурузной мукой и исчез.
Он просто сел в первый попавшийся поезд, в котором проспал до конечной остановки. Едва выйдя из вагона, он понял, куда его привело сердце – домой. Он приехал туда, где не был вот уже сорок лет. Сорок лет, двести восемьдесят три дня и примерно пять часов назад он на этой станции сел на поезд, обещая родителям вернуться, когда станет всемирно известным изобретателем. Конечно, он надеялся вернуться домой лет через пять, но раз уж он здесь и обещание выполнено… Болд медленно брёл по таким знакомым и таким неузнаваемым улочкам, видел в уже незнакомых дворах совершенно чужих людей. Возможно, они правнуки или внуки тех, кого он когда-либо знал. Карлтон потратил два часа, обойдя все окрестности и, наконец, с замиранием сердца приближаясь к дому родителей. В окне горел свет. Тихонько постучав в дверь, он напряжённо вслушивался в шаги. Дверь со скрипом распахнулась, а за ней показался седовласый, чуть подслеповатый старик, который выжидающе уставился на гостя.
– Папа? – изобретатель нервно улыбнулся и протянул руки отцу навстречу.
– Бог ты мой. Розетта, я же говорил, что те грибы есть нельзя, мне уже чудится, что наш Кар вернулся, – он недоумённо покачал головой, продолжая смотреть на сына, как на появившуюся перед лицом голограмму. Однако рука его насквозь не проходила и упиралась в тёплый живот гостя.
– Что ты там бормочешь? Вкусные грибы были, нечего свои фантазии скидывать на них! – расторопная пухленькая женщина вышла из соседней комнаты и замерла, глядя на вечернего посетителя. – Карлтон? Сынок, это правда ты?
– Мама… – губы Болда растянулись в ещё более широкой улыбке, когда он, наконец, не выдержал и обнял обоих родителей.
Все были ещё раз накормлены грибами с картошкой, а потом ещё полночи говорили, попивая домашний вишневый какао. На душе у гостя было светло и уютно. Он был дома, был свободен от всей этой суеты, от исследований и мог просто спокойно посидеть за приятными разговорами. И вот что странно – его родители молодели и светились здоровьем, а вечером следующего дня даже отец уже читал без очков. Его эликсир молодости работал даже без всех изобретений, десертов и шаманских ритуалов. И тогда Карлтон понял. Понял, что всё это время лишь он был причиной всему. Он поворачивал вокруг себя время вспять, заставлял его тянуться как нугу – вот его эликсир молодости. Незачем ему было строить из себя учёного, писателя, физика, биолога, астролога, астронома и ещё миллионы профессий, к которым не лежала душа. Нужно было просто быть собой!
А тем временем Джозеф Лажа настойчиво рыл сломанной ложкой подкоп под дом. Как никогда он был близок к победе…
Автор публикации
