«Ушёл в астральный мир. Убедительная просьба не беспокоить во избежание состояния аффекта». Такой текст замечательно подошёл бы для настольной таблички, отражающей состояние художника Виктора Асмодеевича Хубрисова. Этот горделивый человек все выходные работал над созданием логотипа на конкурс местного автозавода.
Художник нанёс на бумагу последние мазки и с радостью принялся рассматривать очередную работу. Наконец-то он смог нарисовать логотип, который полностью устроил его! Вскоре уставший художник повалился на кровать и тут же заснул. Пробудившись в восемь утра, Виктор положил лист с логотипом в чемодан, быстро оделся и покинул скромную квартиру.
На пути между домом, где жил Хубрисов, и автозаводом располагался маленький ухоженный парк. Там на траве, возле длинного ряда кустов, лежал бездомный мужчина с густыми усами и бородой. Прохожие совсем не замечали его. Один только Виктор Асмодеевич обратил внимание на хорошо обутые ноги, виднеющиеся между растительностью. Художник зашёл за кусты и увидел неподвижного бомжа в довольно приличной для таких людей одежде. Хубрисов начал принюхиваться.
– Шо сопишь? Я не бухой, – пробормотал бездомный. – Просто лежу и балдею на травке. Стрёмно, шо ли?
– Лежите у себя дома на кровати! – возмущённо произнёс Виктор.
– А для меня весь город и дом, и кровать. Иди с боженькой отсюда.
– Лучше бы вы не лежали здесь, а делом занялись. Посмотрите на себя: бездомный, никчёмный, незаметный… фу!
– Шо мне до твоих дел? Я здесь царь. Меня тут каждая собака знает.
– И вам нравится ваша жизнь?
– Шо пристал? Нравится, не нравится. Иди отсюда!
– Хорошо. Всего вам наилучшего.
Виктор с раздражённым выражением лица вышел на тротуар и отправился дальше. Хубрисов был так зол, что не заметил, как мимо него прошёл его старый знакомый Давид Азариевич Любимов, скромный и добродушный человек с еврейскими корнями.
– Вить! – остановившись, воскликнул Давид, но художник никак не отреагировал. – Хм, неужели обознался? Виктор Асмодеевич!
Полное имя и отчество моментально дошли до ушей Хубрисова. Виктор обернулся.
– Давид, это ты, что ли? – сухо спросил художник.
– Витя, сколько лет, сколько зим!
– Только давай без объятий. Рукопожатие смотрится интеллигентнее.
Любимов растерялся от такого холодного приветствия. После рукопожатия Виктор Асмодеевич, слегка прикусив верхнюю губу, пошёл в сопровождении Давида Азариевича.
– По делам или просто гуляешь? – спросил Давид.
– Иду на автозавод. Хочу лично показать директору свою работу.
– О, и ты туда же! В этом конкурсе логотипов, наверное, полгорода участвует. У меня, кстати, сегодня первый день отпуска.
– Что ж, рад за тебя. Ты всё ещё продавцом работаешь?
– Да. Недавно меня повысили до заместителя старшего продавца.
– Хм, поздравляю. А что дальше?
– В смысле? – удивился Любимов.
– Сейчас ты заместитель старшего продавца. Потом старший продавец. И всё. Ну, может, директор магазина. Ты когда-нибудь видел знаменитого директора магазина? Или продавца, который изменил мир? Нет, конечно! И это тебя устраивает?
– Мне ни к чему известность. Не люблю, когда на меня все смотрят, говорят обо мне, сплетничают…
– Нет, Давид, это никуда не годится. Ты, приятель, птица низкого полёта. Смысл жизни заключается в том, чтобы тебя заметил весь мир, чтобы все почитали тебя, завидовали твоему успеху.
– Получается, если я стану директором магазина, я для тебя всё равно останусь птицей низкого полёта?
– Смотри, – Хубрисов обернулся и указал на бездомного. Собеседники успели уйти достаточно далеко, но он всё ещё был виден. – Вон тело лежит. Я побеседовал с ним… из интереса. Это нечто искренне гордится, что его каждая собака в городе знает. На деле же оно – дурно пахнущее грязное существо, которое нашло себе оправдание, чтобы никуда не стремиться и ничего не делать. Жалкое зрелище. Даю тебе дружеский совет: меняй свою жизнь, пока не поздно. Иначе чем ты лучше него?
– Я подумаю над этим, Виктор. Ладно, пожалуй, я пойду обратно. Было приятно увидеться с тобой. Желаю удачи. И до встречи.
– Взаимно. До встречи.
Виктор и Давид снова пошли в разные стороны.
Через полчаса Виктор Асмодеевич добрался до автозавода. Хубрисов подошёл к контрольно-пропускному пункту и поздоровался с читающим газету охранником в сторожке. Тот не обратил на художника никакого внимания. Хубрисов нахмурился и снова поздоровался, повысив голос. Охранник повернул голову, растерянно посмотрел сквозь очки на человека с чемоданом и поинтересовался, кто он и что ему надо. Узнав всю необходимую информацию, охранник позвонил директору – и после короткого разговора пропустил художника на территорию завода.
Хубрисов отправился к Г-образному зданию. Как только Виктор оказался внутри строения, производственный шум моментально донёсся до его ушей и начал неимоверно раздражать художника. Гражданин Хубрисов пошёл вперёд, смотря то налево, то направо. Рабочие в спецодежде не замечали Виктора Асмодеевича. Когда художник задал вопрос проходящим мимо него труженикам завода, те даже не взглянули на Хубрисова.
Художник дошёл до лестницы, поднялся на второй этаж и зашёл в приёмную, где с ним сразу же поздоровалась секретарша. Хоть кто-то заметил его с первого раза! Виктор Асмодеевич поприветствовал её в ответ и поинтересовался, на месте ли сейчас директор. Увидев утвердительный знак головой, Хубрисов постучал в дверь кабинета руководителя, приоткрыл её и попросил разрешения войти.
– Заходите, – произнёс директор. Художник прошёл в кабинет и закрыл дверь. – Ну что ж, Виктор Асмодеевич, показывайте свой шедевр.
– Один момент, – Хубрисов достал из чемодана лист с логотипом и передал его руководителю автозавода. – Вот.
– Хм, интересный вариант логотипа, конечно, но… как бы сказать…
– Что-то не так? – удивился Виктор.
– Слишком острый. Как будто автошину обсыпали битым стеклом.
– Я вдохновлялся витражами.
– Так или иначе, от вашей работы исходит что-то… негативное. Я, конечно, могу ошибаться, но этот логотип не вызовет восторженных откликов. Но спасибо, что приняли участие в конкурсе.
– Жаль, что мой логотип оказался не в вашем вкусе, – еле сдерживая гнев, сказал художник. – И ещё: попросите, пожалуйста, ваших сотрудников быть немного тактичнее.
– Что случилось? Рассказывайте.
– Они не обратили на меня внимания, даже когда я начал задавать вопросы.
– Ничего удивительного. Им не до разговоров с посторонними людьми. У них и так голова забита техническими вещами. Создавать автомобили – это вам не красками мазать и не книжечки писать.
– Хотите сказать, что рисование – это не труд?
– Ну, для вас, может, и труд, а для рабочего класса – пустое развлечение. Вот сами посудите. Что даёт человеку качественный автомобиль? Возможность быстро преодолеть огромное расстояние. Настоящая польза. А что дают человеку качественные рисунки? На бумаге или на холсте – неважно. Радость для глаз. И всё! Никакой практической пользы. Ну, разве что ими можно дырки на стенах закрывать. Но это мелочь.
– Изобразительное искусство призвано воздействовать на человеческие души.
– На человеческие души пусть воздействуют родители, учителя и супруги, а не эти ваши художества, Виктор Асмодеевич. В общем, настоящим рабочим людям плевать на художников, писателей и им подобных. Понимаю, звучит очень обидно, но… се ля ви, как говорят французы.
– Тогда зачем вообще этот конкурс, если всем здесь плевать на искусство?
– Конкурс логотипов – не моя инициатива. Указ свыше. Будь моя воля, я бы выдал призовой фонд рабочим в виде премий.
– Ясно. Что ж, я… пойду, наверно. Удачного вам дня.
– И вам того же, Виктор Асмодеевич. До свидания.
– До свидания.
Хубрисов со сжатыми губами покинул кабинет директора и пошёл обратно тем же путём, что и прибыл сюда. К ужасу Виктора Асмодеевича, возле дома, где он жил, стояла пожарная машина. Люди в защитной одежде тушили остатки огня именно в квартире Хубрисова! Художник в панике начал расспрашивать пожарников. Выяснилось, что пожар начался чуть меньше получаса назад. Никто из людей не пострадал, соседи отделались лишь испугом. Причина возникновения огня ещё не была выявлена. Несмотря на всю оперативность огнеборцев, квартира успела выгореть дотла. Хубрисов с побледневшим лицом сел на одну из скамеек возле своего дома и ушёл в себя.
Неожиданно мимо художника прошёл тот самый «царь», которого он видел в парке возле ряда кустов. Заметив знакомое лицо, бомж остановился.
– Опа! Опять ты! – насмешливо сказал бездомный. – Шо кислый такой?
– Не ваше дело, – недовольно произнёс Хубрисов.
– Видать, твоя хата сгорела.
– Хотите поиздеваться надо мной? Давайте. Но учтите, если это ваших рук дело…
– Шо? Дурак, шо ли? Я вон там находился, – бомж указал рукой на памятник, стоящий в нескольких десятках метров от них. – Знакомую псину да голубей кормил. Есть свидетели!
– Ладно-ладно, успокойтесь. Да, сгорела моя квартира. Радуйтесь, теперь я бомж.
– На кой мне веселуху разводить? Я ж не гад какой-нить. Сочувствую. Сам так же жильё своё профукал. Давно это было.
Виктор Асмодеевич уныло вздохнул и предложил бродяге сесть возле него. Тот не стал отказываться.
– Почему бы вам не поискать себе нормальную работу?
– Думаешь, я не искал её? Искал. Долго искал. Никуда меня не взяли. Пришлось рыться в помойках, попрошайничать да воровать иногда. Ну, зато среди бомжей я самый щедрый. Со всеми дворнягами делюсь добычей. Да и не только с ними. Жалко бедняг. Я знакомых в беде никогда не бросаю. Вот поэтому я и царь бомжей. Самый заметный среди них. Самый уважаемый.
– Знаете, я, наверно, погорячился тогда… в парке… – робко сказал Виктор, осознавая, что бомж куда человечнее него.
– Забей! Тебя как звать-то?
– Хубрисов Виктор Асмодеевич. Но вы можете звать меня просто Виктор. Ну, или даже… Витя. Выбирайте.
– Слушай, Витя, могу предложить тебе одно классное место в городе. О нём только я знаю. Поживёшь там какое-то время, пока не восстановишься. Ну шо, мне продолжать?
Хубрисов тихо шмыгнул носом. Через несколько секунд на его порозовевшем лице появилась добрая улыбка.
Автор публикации
